|
окончательно по этому вопросу Порядков, -- придешь или нет, что ли?.. -- До Бога высоко, а до вечера далеко, -- задумчиво произнес Василий Федорович, словно сказал так, для самого себя вслух. -- Хорошо, вечером ответишь, -- понимающе согласился Порядков. -- Будем играть? -- как ни в чем не бывало спросил профессор философии. -- Естественно не играться! -- взбодрился профессор психологии и прибавил: -- только чур не поддаваться! -- Еще чего не хватало... Пощады не жди!.. Сумасшедшая?! -- Какая стоит за окном уютная ночь, -- тихо произнес Аршиинкин-Мертвяк, выглядывая в окно второго этажа собственной дачи в прощелину между штор и рассматривая небольшой, таинственно освещенный луною, и от этого почти неузнаваемый хозяйским глазом, дворик. -- Уютная, потому что нам уютно, -- отозвался голос женщины позади него из глубины едва освещенной свечкою комнаты. Сегодня весь выходной день профессор философии провел на подъеме ожидания, в ощущении вкуса приближения вечера, но вся его приподнятость сопровождалась легким налетом тревожной пыли раздумий о дочери, и от этого его растрепанное настроение выглядело будто сверкающий кристалл, оброненный неглубоко в мутную воду. Что редко случалось, но случилось теперь, и в объявившееся внезапно в таком стечении обстоятельств воскресенье, отчетливо проявило у Василия Федоровича, даже замечаемо для окружающих: кратковременные вспышки эйфории, необъяснимой, необоснованной радости в течениии этого дня, которая сочеталась контрастно с минутной задумчивостью, ответами невпопад на вопросы сотоварищей по коттеджному поселку. Что невероятного было для натуры Аршиинкина-Мертвяка, невероятного в его состоянии души в течение целого, теперь отзвучавшего дня? Профессор — 25 —
|