|
— Я согласен, господин полковник, — не раздумывая, ответил Славенов. — Представляете, что будет, если турки обнаружат обман? — Лучше вас, и тем не менее я согласен. — За вас поручился ваш командир роты. Если вы… — Я в третий раз подтверждаю свое согласие провести вашего человека через перевал. Вам достаточно этого, господин полковник? — Достаточно, — Артамонов кивнул и чуть повысил голос. — Алексей Николаевич, прошу! Бесшумно открылась дверь соседней комнаты, и вошел князь Цертелев. На казачьей черкеске поблескивал новенький Георгий, полученный урядником за самовольную разведку при взятии Тырново. — Рад видеть вас, Олексин. Он дружески кивнул Гавриилу и тут же обрушил на Славенова целый поток быстрых турецких фраз. Славенов скупо ответил на том же языке, а полковник тихо сказал Олексину: — Вы свободны, поручик, благодарю. На этом и закончились для Гавриила дела, выходившие за рамки обязанностей ротного командира. Отряд генерала Гурко деятельно готовился к маршу, его руководителям приходилось решать множество задач, и одной из этих задач оказалось необычное для казаков распоряжение получить деньги на поход. Не жалование за службу, а ассигнации авансом для расчета за прокорм и фураж. Поскольку казаки исстари содержали себя и коней в походах с добычи, на подножном корму, то Иосиф Владимирович приказал выстроить все имеющиеся в его распоряжении иррегулярные части без офицеров. К назначенному часу вахмистры выстроили донцов и кубанцев посотенно на равнине в виде буквы «П». Привычные к дисциплине казаки терпеливо стояли в конном строю, но гомонили и пересмеивались, поскольку офицеров не было, а младшие командиры были своими же станичниками. И враз замолчали, когда в чистом поле показался скачущий всадник. Приблизившись, всадник в простой черкеске бросил стремена и поводья и на том же распаленном лошадином скаку стал выделывать такое, что весь казачий строи разразился восторженной матерщиной. — Ура! — дружно, от души взревели казаки, когда генерал Гурко, сдержав коня, на крупной рыси въехал в центр построения. — Ну, как, казаки, моя джигитовка? — Лихо, ваше превосходительство! Не всякий черкес сделает! — Ну, коли лихо, принимаете в казаки? — Принимаем! — радостно отозвались казаки. — Может, и в походные атаманы выберете? — Выбираем, батька! Прими булаву и головы наши! Ура атаману! — Тихо! — Гурко поднял руку, и все смолкло. — Тогда слушать меня, как бога. Вам деньги на поход выданы, а я вашу казачью повадку знаю. Так вот, мой первый наказ: платить болгарам. За сено и овес, за хлеб и за воду. Ежели узнаю, кто болгарина или мирного турка обидел, взыщу, как атаман, вплоть до расстреляния на месте. Все меня слышали? И второе. Меня государь командиром вашим поставил, а вы своей волей в атаманы выбрали, так что не посетуйте. За удаль крестов не пожалею, за трусость, грабеж и пьянство семь шкур спущу. Как, любо вам это? — 152 —
|