|
— Захар?.. Захар медленно открыл глаза. Они уже стекленели, уже теряли живой блеск и мысль, уже подергивались тем невидимым и столь ощутимым занавесом, что отделяет жизнь от смерти. — Захар, ты? Ты?.. — Ваня… — Захар с напряжением разлепил губы, в груди его хрипело и булькало; давясь, он все время глотал кровь. — Ванечка. Ванечка мой… — Захар!.. — отчаянно выкрикнул Иван. — Кто тебя, кто? — Эстафета при мне, — с бульканьем шептал Захар, цепляясь за последние остатки сознания. — Эстафету доставишь. Девочку сбереги. Тебе ее… Тебе отдаю. Я за нее кровью… И кровь эта, которой Захар оплатил девичью жизнь, хлынула вдруг широким неудержимым потоком из горла, заливая лицо, бороду и новенький Георгиевский крест. Захар мучительно выгнулся, захрипел, забил ногами и обмяк. А Иван прижимал к груди его окровавленное, застывшее в последнем оскале лицо. Рядом суетились мужики, что-то делали — он ничего не соображал. — Иван Иванович, — его осторожно тронули за плечо. — Иван Иванович, кончился казак, царствие ему небесное. Иван непонимающе оглянулся. Вокруг, сняв шапки, угрюмо стояли мужики. Один из них бережно держал на руках завернутую в одеяло девочку. — Другой тоже упокоился. А девочка жива, обеспамятела только. Иван осторожно опустил голову Захара на землю и встал. Оглядел всех, сказал тихо: — Дядя этой мой. Родной мой дядя. 5В ближайшем селении, где оказалась караульная команда под начальствованием майора из запасных, Иван доложил о происшествии. Он не мог с точностью сказать, кто совершил преступление, в какой убийцы были форме, откуда появились и куда ускакали. Он находился еще в потрясении, и майор, оставив его писать подробнейший рапорт, пошел к погонцам. Однако и они ничего определенного сказать не могли: услыхали выстрел, бросились, а тех и след простыл. Только артельщик, мужик основательный, грамотный (тот, что кричал на мосту: «Микита, топоры давай!..»), с глазу на глаз сказал: — Подумалось мне сперва, ваше благородие, что казаки: и форма вроде, и посадка. — Так, — вздохнул майор: не хотелось ему волынки со следствием заводить, но в службе он старался. — Пики были при них? — Нет, ваше благородие, пик не было. — Ну, значит, обознался ты, братец, — с облегчением сказал майор. — Донцы сплошь пиками вооружены. — Очень возможное дело, однако — разъезд. Разъезды и без пик выезжают, встречали мы, которые без пик. Майор хмурился, размышляя. Мужик был умен и, главное, самостоятелен: не тянулся, не поддакивал. Такой и далее мог утверждать, что убили донцы, и майор боялся неприятностей. — 109 —
|