16 наслаждений

Я выглянула из окна, влезая в шлепанцы. Никаких дружелюбных campagnards не было видно, но это меня не остановило.

Я нашла способ замолить свои грехи и не собиралась упускать эту возможность. Тем более, что сама тоже была голодна. Я просто умирала с голоду. Я подумала, это хороший знак.

– Пойду раздобуду что‑нибудь из еды, – объявила я, выскочив из купе, не дав им возможности ничего ответить.

Платформа была переполнена высаживающимися пассажирами, включая моего кадета. Он по‑дружески кивнул мне, но теперь мне было не до него.

– Десять минут? – спросила я человека в униформе, стоявшего на платформе.

Он посмотрел на часы:

– Dix minutes? C'est ca.[16]

Я прошла через зал ожидания к вокзальному ресторану.

– Я хочу купить что‑нибудь поесть с собой в поезд, – сказала я медленно, вспомнив все, что знала по‑французски. – Quelque chose a manger pour le chemin de fer.[17]

Парень за барной стойкой вокзального ресторана, почти пустого, посмотрел на меня встревоженно, как будто я ему угрожала. Как мне кажется сейчас, я, должно быть, попросила чего‑нибудь поесть для железной дороги, но, между прочим, он бы мог и догадаться, что мне нужно, ведь мы же в ресторане. Это мне напомнило мой первый (и единственный) визит в Париж, когда я попросила таксиста отвезти меня на Эйфелевый тур, а он в ответ только моргал глазами и смотрел на меня непонимающим взглядом.

– Говорите медленнее, пожалуйста, – сказал мужчина за стойкой. – Lentement.

Все это было нелепо. Я его понимала, а он меня нет. (Так иногда бывает при разговоре по телефону. Ты все кричишь, и кричишь, и кричишь, а человек на другом конце провода твердит: «Алло? Алло? Алло?».)

– Cibo, сказала я громким голосом. – Un cestino.[18] – итальянские слова звучали по‑французски. Я показала пальцем на рот и на свой живот. – Caisse,[19] – вполне отчетливо произнесла я. – Poitrine, commode, boite.[20]

Все еще пытаясь купить cestino, я говорила касса, грудинка, буфет, коробка. Коробка – вот что мне было нужно: «boite de picnic».[21]

– Boite de picnic? – И опять на его лице появилось мучительное выражение.

Быстро взглянув на часы, я поняла, что с тех пор, как покинула поезд, прошло четыре с половиной минуты. Я еще раз мысленно вернулась к той сцене в учебнике, но в памяти всплыло только то, что дело происходит на станции в Авиньоне и что Петрарка не то родился в Авиньоне, не то уехал туда жить.

– Не желаете перекусить?