|
Если что-то подобное возникнет на сцене, считайте, что можно приступать к представлению. Итак, начинается самое главное — шаманский обряд… На сцене полумрак, затемнение. Чуть тлеет огонь. На кумалане сидит шаман. Он пока в обычном одеянии. Сидит задумчиво, покачиваясь из стороны в сторону, откровенно зевая. Время от времени он ловит кого-то ртом, глотает, снова сидит с отрешённым видом. Затем выпрямляется, разводит в сторону руки, как крылья, и кричит, подражая крику гагары: — Ку-у-ук!.. Ку-у-ук!.. Ку-у-ук!.. Это знак, созыв сородичей. Обитатели стойбища один за другим пробираются в чум по дарпэ через лаз, называемый угдупка. Пролазит последний, и палки, изображающие духов-сторожей, перекрещиваются, вход в чум считается закрытым. Путь, проделанный участниками обряда, осмысливается, как переселение души (оми) из родового хранилища (омирук) в Срединный мир, то есть в Дулин буга. Все рассаживаются в характерной для кочевников позе — ноги под себя. Тихо переговариваются, шутят, улыбаются, ведут себя обычно, словно ничего особого не предвидится. А раньше это и было обычным явлением. Покачиваясь, на кумалане сидит шаман. Выпрямляется и поднимает руку. Поднимается помощник и достаёт из турсука шаманское облачение — плащ, нагрудник, унты и шапку с оленьими рогами. Подаёт их шаману, помогает одеться. Помощник расшевеливает огонь, греет над ним бубен. Шаман готов, и помощник подаёт ему бубен. Тот берёт бубен в левую руку, ставит его на левое колено и колотушкой ударяет по нему. Разговоры на полуслове обрываются. Наступает томительная тишина. Приглушается огонь, и почти в темноте начинает звучать бубен… Покачиваясь в такт бубна, тихим, мелодичным голосом Мукто либо Чекутко, шаман начинает песню, обращённую к сородичам: Дялви миннгил, гиркиелви! (О, сородичи мои, друзья!) Тэгэв — соксэв, меван омин! (Народ мой — кровь, душа сердца!) Сунэ дярин миннги мэргэн (Ради вас моя грусть-тревога,) Унгтувунми мигдылдяллан! (Бубен мой будет греметь!) Хэгэй, хэгэй, хэгэй, хэгэй! Хэгэй, хэгэй, хэгэйе! Сидящие повторяют припев: Хэгэй, хэгэй, хэгэй, хэгэй, Хэгэй, хэгэй, хэгэйе!.. Шаман продолжает: Дялви миннгил, гиркиелви! (О, сородичи мои, друзья!) Орокорты онгнодектын! (Пусть пасутся-насыщаются наши олени,) Гулувурты сангнядяктын. (Пусть дымятся наши костры,) Дюлтэ кэтэт ичевдектын. (Пусть во множестве виднеются наши чумы.) Хэгэй, хэгэй, хэгэй, хэгэй, Хэгэй, хэгэй, хэгэйе!.. Припев снова повторяется всеми присутствующими. Аги-буга адедегин, (Пусть тайга-мир спит,) Нянгня-буга долдытчагин, — 246 —
|