|
Попал он, стало, следующим манером: в военной службе не стерпел и офицеру отпор дал. Его — в арестантские роты. А он с этапа возьми да сбеги. Поймали. Тут уж наказания добавили — в каторгу пошёл. А беглому по уставу было положено: ковать в железа и помещать в отдельный кандальный барак. Мы спросим: как же это закавывали-то, ведь живо тело? А вот, говорит, видели — лошадей куют? Ногу в коленке к заду подгибают и кладут за спиной на наковальню. Да молотом, молотом. Только, слышь, в заклёпку надо было бить, в раскалённую, а не в само железо, да. Кандалы тоже велись нескольких сортов. Пока идут по этапу, то главные-то кольца соединялись цепями, у арестантов называлось “мелкий звон”. А уж в каторге перекавывали в острожные: на ноге, стало, сам браслет, а от них кверху идут три прутка, соединённые петлями, и к кожаному ремню по чреслам прикреплено. В них работать было легче. Носили под портками, но всё равно звон слышался — никак, говорил, к тому звону не мог привыкнуть. Дак это, мол, ещё что! Кто по третьему разу убегал, тем и на руки украшения налагали да цепью их к тачке прикавывали. Так и спит, сердешный, с тачкой. Обычно, говорит, с краю нары ложились: сам наверху, а тачку-подругу на ночь под нару, да… И всё одно народ сбегал! Не может человек с неволей смириться, нет. Пока силы есть — сопротивляется. После второго побега наш Бритый лоб попал в медные рудники. В горе, объяснял, штольня — такой подземный ход метра два в ширину, чем дале, тем ниже да уже. Дают тебе санки, они тоже пуд весят, тянешь их в забой, кайлою руду насекаешь, погрузишь и назад — где согнувшись, где на карачках. А дневной урок был — десять таких ходок. И вот вся жизнь: вонючий барак-клоповник, утром с караулом до рудника под кандальное треньканье, день в тёмном подземелье — и назад. А про себя думает: “Всё одно убегу! Но только, стало, надо всё подготовить по путю, а то как раз угодишь спать с тачкой в обнимку, последнее дело…” Перво-наперво, как от железов освободиться? Допустим, заклёпки камнями посбивать… Долго, но можно. Дак ведь только уж в тайге! А до неё-то надо быстренько добраться… И тут ему подфартило: раз их на Пасху повели в соседнее село — в кусочки. Позволяли иногда: отберут группу, дадут караульных и — в село побираться. Дак вот в селе-то он разговорился с одним стариком бурятом. Пожалился: два раза-де бегал, да теперь вот кандалы тянут. И тот посочувствовал — пообещал: следующий раз придёшь так же с сумой — дам тебе тайной бурятской мази, от неё кандалы сами спадают. Только, говорит, ты не отчаивайся, коли сразу не подействует, мажь и мажь, непременно будет результат. Под вид тёмного мыла, говорил, это зелье смотрелось. Начал мазать. — 19 —
|