|
Не может быть речи после такого убийства и про шкуру. Поступают в таковом случае в полном согласном молчании. Роют под елью потребную яму и, крестясь, укладывают дикую лесную тайну в сырую землю. Остаётся лишь холмик лесной да народное название сей тайны. Медведи-оборотни. Не сочти, любезный друг, за сказку. Намного жизнь-то богаче нашего ума-разума. Только поспевай удивляться. Приоткрывает иногда природа секреты да тайны свои, чтобы ещё больше уважал её человек к своей же пользе и берёг её, непознанную и предивную. Одна такая тропинка к сибирской загадке нашими местами пролегла. Не только в незапамятные времена, за тридевять земель оборачивались древние волхвы волками и медведями, дожило всё это и до нынешнего веку. Приключилась история эта в конце царских времён. Подступал в ту пору лес густой к деревне Орловка… Хорошая и богатая она была. Жил в красивой Орловке добрый молодец по фамилии Аристархов. Отмерил ему Бог долгую и счастливую жизнь и доброе дело врачебное. Призвало его Отечество на Первую мировую войну с германцем. И обучился там на фронте юноша Аристархов фельдшерскому делу. Вернулся с войны наш фельдшер и всю добрую жизнь посвятил врачебному ремеслу. А немного раньше, до войны стало быть, приключилось в нашей Орловке, на его глазах, нарушение привычного обихода вещей. Началось всё невероятное с непослушной одной девочки. Жила она, пригожая, при крестьянской семье. Воспитывали-воспитывали её родные отец и мать, да как-то не получалось у них выправить из дочери весёлую крестьянку. Учили, как и всех людей, уму-разуму. Женское дело известное, за домом следить да красоту наводить. Шить-вышивать приданое к законному венчанию. Думала мать старость свою утешить дочкиным счастьем да внуками-правнуками. А не тут-то было! Не сиделось молчаливой дочери в сытом доме под иконой. Нрав девичий известный. Словно кошечку ни к чему не принудишь, ежели только сама волей не пожелает. Так и тут вот. Пожелала та дочка испытать всё про дремучий лес, нелюдимый. Отправится смолоду далеко в чащобу Богунайскую, и ведь не страшно ей там было нисколько, сутками пропадала. Бродила бесшумно звериными тропками, как будто они для человека проторены. Обживалась с каждым годом в тайге, и вскоре не стало у неё, дурочки такой, никаких подруг среди деревенских молодок. Деревня — дело известное, все на виду, вскоре пошли пересуды, взгляды, и родители совсем обиделись на непутёвую. Да и она хороша, лесная душа, нет чтобы лоб перекрестить да во святую провославную церковь ходить. Не имела она этих добрых и светлых привычек. Обиделась, видно, на всех и людские обычаи с церковным обиходом променяла на дремучий лес со зверями-медведями да болотными лунями. — 185 —
|