|
Главное, чтобы девочка не уставала, не переутомлялась. Чего ей все-таки хотелось, так это чистоты: Лариса была брезглива до крайности. Однажды, после пятого класса, ее послали в пионерский лагерь на семейном совете решено было, что девочке надо хоть месяц провести в детском коллективе. Ей понравилось в детском коллективе, и она легко сошлась с ребятами, потому что была не жадной, не нудной, не сплетницей. Но в лагере не было большого теплого полотенца после ванны и самой ванны не было — как там жить? В следующий раз Лариса в лагерь ехать отказалась, причем ей не пришлось спорить или добиваться своего: она просто сказала «не хочется» — и этого было достаточно. Не удивительно, что Лариса никогда не капризничала, не злилась, не сердилась и, уж конечно, никому не завидовала. Не знала она ни гнева, ни тоски, ни ревности: ее все любили, и она всех любила ровно — всех, кого замечала… А замечала она немногих, потому что с детства научилась «держать лопатки», как говорила ее мама, ходить и сидеть, вытянувшись струной и высоко вскинув голову. Она и девочек в классе почти всех научила «держать лопатки», и если девочки девятого класса 18-й школы города Электрозаводска выглядели особенно гордыми, то причина тому не в образцовой воспитательной работе, а в уроках Ларисы Аракеловой. Записки Паши Медведева, которого она никогда прежде не замечала, показались ей просто глупой шуткой, на которую и отвечать не стоило. Лариса много читала в книгах про любовь, но там всегда двое любят друг друга, явно или тайно. А чтобы вот так, как Медведев: она ему — нет, а он все равно, — даже и в книгах Лариса такого не встречала. Ничего этого Паша не понимал и не знал. Он знал: в жизни получается все, что ни захочешь, надо только приложить усилия. Прыгаешь в высоту — и после нескольких попыток она поддается. Нужна пятерка по химии — посиди, позанимайся — получишь. Не принимали Пашу в спортсекцию — ходил, ходил, надоедал тренеру — приняли. И отец с матерью в конце концов всегда уступали ему. Так что Паше Медведеву тоже ни в чем не было отказов, хотя у него не имелось десяти дедушек и бабушек. И надо же, чтобы именно с ним, с Пашей Медведевым, случилось такое… несчастье? Нет, несчастным Паша себя не чувствовал. Однако искренне недоумевал, смотрел на всех маленькими глазками-буравчиками, словно от всех ждал теперь подвоха: может, и вы меня не любите? Скажите мне определенно! Но никаких подвохов не обнаруживалось, все любили Пашу, как верного, честного и справедливого человека. Любили все, кроме той, в чьей любви он больше всего нуждался. — 89 —
|