|
А однажды случилось так, что Костя услыхал ночью разговор отца с матерью. Отца позвали в отдел кадров и предупредили, что Геннадия выгоняют с завода — да еще со статьей. — Со статьей! — повторила мама и, наверно, прикрыла рот рукой, потому что дальше ее было почти не слышно. — А ты? — спросила она отца. — Я? — сказал отец. — Я сглотнул вот тут комок — и пошел. Эти слова отца, особенно интонация, с которой они были произнесены, не давали покоя Косте. Они тогда долго говорили, а Костя лежал и слушал, держал в уме: «Сглотнул вот тут комок — и пошел». Отец объяснял матери: — А что они еще с ним могут сделать? Смена, а он у батареи лежит спит. С похмелья. Был бы еще умелец, мастер. У нас кто умеет — все простят. А он никчемный в цеху, так, балаболка. Его иначе не называют, я слыхал. Наш сын — балаболка… Это ведь кажется, что на заводе тысячи. Подумаешь, один у батареи спит. А каждый на счету. Это же не бульвар, это цех, — неторопливо говорил отец не столько, видимо, матери, сколько самому себе, стараясь обелить людей, прогнавших его сына. Костя понимал его: ему нужна справедливость. Если справедливо — то что ж… Вот он и доказывает: — Это же не бульвар, нет… Один спит у батареи, а план на него идет, кто-то его обрабатывать должен. А у нас новый директор, за дисциплину взялся… Мама что-то спросила. — А! Петух, — насмешливо сказал отец. — Прокукарекал по радио на весь завод: сверхурочных больше не будет, по субботам будем отдыхать, как положено, как все люди… Ну, неделю — помнишь? — продержался, а потом опять. План не потянули. Ну, бывает… Завод, и поставщики подводят… А не получается — не кукарекай! Я к нему пошел… Костя и не слыша знал, что мама сейчас говорит. Она говорит отцу, как всегда: — Из всех людей — людей сделать хочешь? — А что? Ему авторитет государство дало, а он его роняет. А страдать кто будет? Все равно рабочий. Мы с государством повязаны: оно страдает — и мы в той же мере… Нет, я что хочешь кому хочешь скажу, хоть ты директор, хоть кто… А теперь? Теперь мне каждый заткнет рот. Ты, скажут, сына своего пойди поучи, у тебя сына со статьей выгнали… Что ты нас учишь? Теперь я пешка… Был король, да не долго. Пешка. По Геночкиной милости. И что такое? Двух парней родила, а они как день и ночь… Костя больше не слушал, а стал размышлять: похожи ли они с Геной? И чем больше думал, тем больше, как это ни странно, находил, что похожи они характером и вдвоем на отца похожи. Так же нужнее всего на свете им справедливость, и так же из всех людей хотят они людей сделать, и так же терпеливы — до большой обиды, и так же вскипает у них сердце… Брат! Брат! — 149 —
|