|
Ну точно это была она! Только, может, чуть-чуть больше глаза, и чуть-чуть живее они, чем у Тани, и как-то так повернуто ее лицо, что и она это, Таня, без сомнения она — и все же как будто и другая какая-то… Как будто это не та Татьяна Пронина, которая сейчас есть, а та, которая будет когда-нибудь. — Ой, Фокин… — только и сказала Таня. — Меня, между прочим, Владимиром зовут. А ты не чувствуешь по рисунку, как я к тебе отношусь? — Ты?! Никто никогда не объяснялся Тане в любви, даже таким неопределенным образом! Значит, это он? Это все в классе из-за него? Это он в нее влюбился? — Ну, ты зачем говоришь что не надо, Фокин, — на всякий случай пробормотала Таня. Что теперь будет? Что вот сейчас, сию минуту будет? Что ему надо? И она страшно обрадовалась, когда в дверь позвонили опять. — Некстати, — поморщился Фокин. — Я тебя в комнате подожду, можно? Таня открыла дверь — Роман Багаев. Понятно, за Фокиным пришел, ведь они дружки. Но и он с подарком — целых три книжки из серии «Стрела», про шпионов, аккуратно завернутые и перевязанные ленточкой. — Спасибо… А я… Я про шпионов не люблю, — честно сказала Таня, — это я так, сболтнула… — А ты капризная, Танечка! Но знаешь, женщине это к лицу. Вот я давно смотрю на тебя, смотрю… — Рома Багаев запнулся, что было непохоже на него. — Ты самая красивая в классе… По-моему. Самая красивая! Ну, это неслыханная ложь, так Таню не обманешь. Но вот же портрет ее акварельный: большие, чуть суженые глаза, и взгляд такой задумчивый… А вдруг… А что, если… А кто знает… А может быть, и вправду она самая красивая в классе, а? Да ведь и еще в дверь звонят! Кто еще? Что такое? Таня открыла дверь. Лапшин пришел, Леня Лапшин! Мало того: он еще и на «вы» с ней говорит, Лапшин, этот злюка, этот ненавистник, этот задавака! И объясняет: — Как вам сказать… Человек ведь должен быть на высоте, не так ли? — Ну, я не зна-аю… — И в торжественные минуты он должен говорить на «вы», не так ли? Таня почувствовала, что у нее слегка кружится голова. Да что с ней? Не кто-нибудь, а Лапшин говорит ей, что он думает о ней, что она, очевидно, сама чувствует это, поскольку человек угадывает мысли на расстоянии, не так ли? Это доказано, это парапсихология, не так ли? Лапшин стоит перед ней и несет эту чушь, а она, Таня, такая опытная, такая недоверчивая, не проведешь ее и не обманешь — она верит Лапшину, как только что верила Багаеву, а пятью минутами раньше верила Фокину… Верит! — 120 —
|