|
На каплю «гамлетизма» согласиться можно. Беда только в том, что русский человек на капле не остановится. Ну, вот мой сумбурный ответ. Дабы он не стал историческим и у Вас не появился соблазн положить это письмо в свой архив, я его обрываю, чтобы пожелать Вам в Новом году Скорпиона – чего? Счастья? Но ведь его, как мы знаем, «на свете нет», поэтому что хотите – покоя или воли. Еще раз благодарю за письмо. Станислав». * * * «3 сентября 1977г. Здравствуйте, Стасик! Шлю Вам статью «После улыбки»[51], относительно которой Межиров, не читая ее, объявил, что это (по теме самой, мол) – мой «провал», «позор», «проигрыш» (обронение – моего – «имени «), ну, и был скандал; а сам Юра – удручен, удручен и еле сдерживается, но сдерживается, ибо горд… 34 же «рассерженных мужчин», составляющие правление Литфонда, дружно в двухстах (тех) рублях мне отказали[52]. Т. е. ни копейки не выдали, не проголосовали. О содержании дебатов мне доложили так: что я – «молодая, здоровая, обеспеченная, конечно, – вот и недавно большую статью опубликовала и вообще постоянно печатаюсь». Под хлебной статьей разумели, наверное, Кузнецова[53]… Я думаю, что даме неловко отрицать, что она – «молодая, здоровая, обеспеченная». И я сказала даже в Литфонде, что просьба была в шутку. (П. ч. Светлана Николаевна огорченно говорила, что вообще-то по просьбе, идущей не лично, а от Союза, не отказывают; ну разве что снизить могли бы: не 200, а 150.) Вот, Стасик, будете знать, каково мне помогать! «Нелегкая это работа…») Сижу я в деревне сейчас (хотя мой бюллетень еще нерасчетливо течет: я опять выйду в этом году из лимита литфондовского – 104 дня). Там очень хорошо. И это – самое лучшее место на свете – чтоб «в злобе напрасной прекрасные локти кусать». Я написала Вам – в августе – 2 неотправленных письма: 1) о Ваших стихах в «ЛГ»; 2) О нашем старшем товарище – А. П. [54]) Я их не отправила, т. к. совсем не выходила, а потом – душой устарела, и они лежат дома. Когда совсем рассвиреплю – то начну новое сочиненье (к выходу 2-х томника) о Межирове так: «В субботу после обеда Передонов шел поиграть на биллиарде. Мысли его были тяжелы и печальны, он думал: «Скверно жить среди завистливых и враждебных людей. Но что же делать – не могут же все быть инспекторами!..» У меня в деревне, на меже там одной, тоже – сейчас – «Тысячелистник цветет…»[55] Вообще, все – ничего, ничего; только бы перестать болеть – а то некогда работать. Я позвоню Вам, когда приеду, – числа 18 – 20-го. Спасибо Вам. Ваша Т. Глушкова». — 244 —
|