|
Феноменальное невежество знаменитого художника сыграло с ним злую шутку. Каждую бульварную антисоветскую книгу, каждый разговор с каким-нибудь эмигрантом первой или второй волны, каждую кухонную политическую сплетню о Сталине он встречал с экзальтированным восторгом, как великую истину, ему открывшуюся. Именно ему, великому художнику, человеку голубой крови, отпрыску славной фамилии, поклонники и единомышленники доверяли сокровенные тайны: «Слова старого Вржосека [.. .] потрясли до основания мою душу» (старый писатель Вржосек, знавший Ленина, поведал Глазунову свои впечатления о нем): «Придя домой, я долго не мог заснуть, потрясенный словами друга» (друг его юности Костя рассказал Илье Сергеевичу о том, какой негодяй Сталин). «Меня потрясло стихотворение никому не известного поэта Н. Воробьева «Кадету» (Н. Воробьев – поэт первой эмиграции). «Его книга ошеломила меня, я дотоле не читал ничего подобного… Вот почему, рискуя многим, я провез ее через границу под рубашкой на животе… Она ответила на многие мои исторические вопросы» (речь идет о книге эмигранта Н. Н. Рутченко «КПСС у власти»). И такими гимназическими эмоциями – «потрясло», «ошеломило», «поразило» – переполнены страницы повествования И. Глазунова. Еще бы! Ведь с ним доверительно разговаривали не кто-нибудь, а Василий Шульгин, сын Петра Столыпина Аркадий, активист Народно-трудового Союза Николай Рутченко, основатель журнала «Вече» Олег Красовский. Как тут не «потрясаться»! А может быть, просто психика у него была такая внушаемая, непрочная, болезненная… * * * «Профессиональный историк» Илья Глазунов был так же потрясен, прочитав «кодекс чести белого движения», написанный В. Шульгиным, который он коленопреклоненно цитирует в книге: «Белые честны до донкихотства. Грабеж у них несмываемый позор… Белые убивают только в бою. Белые рыцарски вежливые с мирным населением… Белые тверды, как алмаз, но так же чисты… Карающий меч в белых руках неумолим, как судьба, но ни единый волос не спадет с головы человека безвинно. Белые имеют Бога в сердце. Белых тошнит от рыгательного пьянства, от плевания и от матерщины… Они рассматривают врага холодными, бесстрастными глазами… и ищут сердце… И, если нужно, убивают его сразу… чтобы легче было для них и для него… Разве это люди?.. Это почти что святые». Ну что тут сказать? Почитал бы лучше историк Илья Сергеевич дополнительно к шульгинской характеристике этих святых или почти ангелов страницы из книги члена поместного Собора Православной Российской Церкви, епископа Севастопольского, епископа армии и флота при Врангеле владыки Вениамина, который в своих воспоминаниях «На рубеже двух эпох» пишет о своих впечатлениях участника гражданской войны и белого движения: — 166 —
|