Русский Париж

— Так зачем же его завозить из-за границы?

— Затем, что нашенские модники слишком падкие на все французское. За сервиз, в отечестве изготовленный, больше рубля не дадут, а за такой же, но севрский, три с половиной, не моргнув, отдадут.

— Значит, вы будете свой фарфор выдавать за севрский!.. — сообразил Поль. — И покупатели, наслышанные об изъятии на границе французского товара, не заподозрят подвоха…

— Во, начал помаленьку соображать!.. — похвалил Кузьмич. — А клейма и всякие обозначения на товаре мы только так сварганим — хоть мейсенские, хоть фюрстенбергские, хоть севрские!

— Но это же преступление!.. — возмутился Поль.

— Какое там преступление! — небрежно махнул рукой Кузьмич. — Так… Озорство торговое… Рад бы не лукавить… Но, как говорят у нас, в Париже: «Je ne voudrais pas refuser, mais je ne peux pas…». Мне жаль, но не могу.

Поль открыл рот, но так и застыл.

Наконец, подавил изумление:

— Вы что в эти бурные дни и ночи еще и французский изучали?!..

Кузьмич беспечно махнул рукой:

— Какое там!.. Все само к языку пристало.

Пока бренчит серебро

Вновь открывшиеся способности русского купца так подействовали на Поля, что он больше не упоминал о противозаконных замыслах с севрским фарфором.

После хлопотного дня, выполнения различных формальностей, связанных с отъездом, Кузьмич приказал:

— А теперь — на Гревскую площадь!..

— Зачем? Что вы хотите увидеть? — Поль вздохнул.

Он надеялся, что этот русский уже ничем не удивит его.

— Каждый должен понаблюдать за казнями на Гревской площади, — ответил Кузьмич. — А для того, что неповадно забывать: перед судом Божьим, любой может быть наказан — земным.

Поль молча согласился, и они отправились на знаменитую Гревскую площадь. В этот день здесь никого не казнили.

— Может, оно и к лучшему, — в раздумье заметил Кузьмич. — Насмотришься на страдания — и любой путь не в радость. Вот только не пойму, Павлуха, почему на этой самой Гревской торгового человека не привечают? Дворянам здесь отрубают головы, простолюдинов вешают, ворожей и всяких еретиков сжигают. А про нашего брата ничего не говорится.

— Если бы наши власти узнали, что вы, месье Кузьмич, собираетесь надругаться над славой Франции — севрским фарфором, то — прямо на площади — сварили бы вас в кипятке, — успокоил Поль. — Так что и ваших коллег-негоциантов Гревская площадь не забывает.

Гревская площадь