Русская судьба, исповедь отщепенца

Моя идея была очень простая. Мы должны создать свое маленькое общество, объединенное идеей какого-то дела. Члены общества регулярно встречаются, обмениваются мыслями и информацией, обсуждают общие проблемы. В этом миниатюрном обществе вырабатываются свои моральные и эстетические принципы, свои критерии оценки явлений жизни, культуры, политики. Мой тогдашний друг и ученик Г. Щедровицкий серьезно отнесся к этой идее и создал полулегальную группу такого рода. Но из такого человеческого материала и на таком интеллектуальном уровне, что получилась карикатура на мою идею. И я от нее отказался. Многочисленные группки возникали в нашей среде постоянно, но они даже в ничтожной мере не приближались к моему идеалу. Их участники оставались полностью в рамках официального общества, практически живя как обычные приспособленцы. Сама житейская практика разрушила мою идею элитарного частичного общества внутри обычного общества как бесперспективную. И я нашел для себя иное решение моей главной жизненной проблемы на пути социального индивидуализма.

РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ

К концу хрущевского периода я построил свою систему правил жизни. Она отвечала на вопрос, как должен жить я сам, а не на вопрос, как должны жить другие люди. Я шел фактически и намеревался идти и впредь своим путем, что бы по этому поводу ни думали и ни говорили другие. Иду, чего бы это мне ни стоило. Иду, независимо от того, идут другие тем же путем или нет.

Я не собирался записывать и предавать гласности мою концепцию жизни. Впоследствии я использовал ее в литературных произведениях, приписав отдельные ее принципы литературным персонажам, причем не всегда положительным персонажам и не всегда в положительном виде. Я думаю, что на Западе мало кто понял основную направленность моего творчества. Западным людям проблема, как жить в условиях коммунистического общества, кажется совсем не актуальной. К тому же проблемы такого рода принципиально важны лишь для одиночек, а не для масс людей. Интеллектуальная жизнь Запада ориентирована на массовое сознание, а не на исключительных одиночек. Даже интеллектуальная элита здесь живет категориями и интересами массовой культуры, так или иначе подвержена влиянию индустрии массового сознания. Зная это, я никогда не рассчитывал на массовое понимание и признание моих идей. Я стал включать элементы моей концепции жития в литературные произведения просто из потребности очистить душу от накопившегося в ней содержания, а не с целью обратить в свою веру потенциальных читателей. Исторически случилось так, что в России возникло первое коммунистическое общество. Здесь оно впервые в истории достигло зрелости и обнаружило свою натуру. Волею обстоятельств я был обречен на то, чтобы оно стало моей всепоглощающей страстью и всю жизнь думать о том, как жить в нем. Герой моей книги "Иди на Голгофу" Иван Лаптев сформулировал эту проблему так: проблема теперь заключается не в том, как построить земной рай, а в том, как жить в этом раю.