|
Над крышами, между домами, На проводах уныло голубь всё висит На нитке, за ногу подвешен вами, Почтенный старый или юный паразит. Я снять живым хотел его – но смерти испугался. Уж скоро год, качаясь, смотрит вниз он… Вот бы и вам конец такой достался, Чтоб выветрить ваш редкий палачизм. * * * Ты торопилась – как ты торопилась! «Мне на летучку…» Шаг вперед… назад… И та матрона приостановилась. Тебя не время, а ее терзал так взгляд. И все ж ты подошла. Как передачу, Я сквозь решетку что-то протянул. «Спешу!» - твердила ты, ну только что не плача, И щек так чуден стал вдруг огненный разгул. Благодарю… Меня ты ценишь больше, Чем право чистой быть во мнении других. И оттого вдвойне уйти мне горше, Что ты себя не любишь более живых. * * * Для вас унизить человека – Что лишний раз пивка попить. И я спешу, давясь от смеха, Тщеславье ваше накормить. Я не такой, как вы. Так что же? Не повод это, чтобы мстить. Порой у вас как з?ды рожи – Но вместе нужно с вами жить. Вы чести учите мильоны, А сами честны ли опять, И ближних слышите ль вы стоны, Когда нет выгод помогать? * * * Как страшно подчиняться дуракам, И тешить спесь убогого рассудка… Вселенную держать почти в руках – И упускать во имя лишь желудка. И дуракам заметен звездный блеск. Они рычат, толкаются и воют, Но враз начальственный раздастся треск, Как только позовешь их за собою. И быть нам в подчинении таком, Пока даем себя загнать в тенеты, Пока при нас толкает дураков Наверх – не мы, так словно пьяный кто-то. * * * Кто прав, кто виноват – пойди пойми… Мы старые всё песни напеваем. Иль нет уж лучше дела меж людьми, Как сплетни ворошить опять, зевая? Заботит нас подонков «правый» суд, Так, словно это Страшный Суд последний. Боимся мы нежданности минут, Как будто цвет у грязи не столетний. Свободу предпочла ты той грызне. На время даже от меня умчалась. И я не знаю, что теперь важней – Грядущий суд, иль расставания усталость. Я тело посылаю в бой с врагами – Души же луг весь вытоптан ногами. — 47 —
|