|
* * * Нет, никогда так славно я не пел, Как в давние печали времена: В глаза любимой я тогда смотрел, Была моя в них истина видна. Нет, никогда так полно мне не знать, Что и незнанье миром может быть, Способным очень много обещать, Но не сумевшим человека заменить. Нет, никогда так нежно не смотреть Ей на других, понятных и простых – Огонь не в состоянии согреть, Когда горят осенние листы. * * * В. Спишь. Медоносят тополя К дождю. Всё заблагоухало. Спишь… неужели зря Одной груди вдыхать мне мало? Спишь, милая. А я, один, Не взялся соловью ответить, И он меня опередил В простом, но дьявольском сонете. Что ж снится – лики добрых фей И принцев? Или звезд мерцанье? А у весны при свете фонарей Как будто бы лица нет. Я так хотел покаяться тебе Не словом или рифмой, а губами. Да-да, она была грубей… Но всё случилось между нами. * * * Свобода! Как дорог твой запах… Свобода! Ты всех нас взрастила. Твоим молоком материнским пропах я, Свобода… За рабство прости нас. Верней дальновидных столетий Твой шепот летит к нам девичий – И снова ломаем мы клети Пустого величья, И в путь устремляемся ранний. Ночуем на дикой поляне. И рыщут в лесу сновиденья, И к мигу близки мы рожденья. * * * Плохо мне, и никто не доставит спасенья, Потому что я сам никому не помог, Потому что никто человеку не дарит спасенья От глухой пустоты, если он одинок. Плохо мне оттого, что я к цели избр?нной Слишком твердо ступаю средь стр?стей людских, Плохо мне оттого, что считается странным Постоянство живых. А быть может мне плохо, что снова День прошел, словно не было дня, Что тебе не сказал я ни слова, И слова прожигают меня… * * * Кружились в масках хороводы, А я свою держал в руках. Сказала Мышка: «Позабудь заботы?» Но как? Окончен бал, а маски – на глазах… — 43 —
|