|
Сначала я не поверил своим ушам. Раз за разом я прокручивал пленку назад и внимательно слушал. Сомнений не было! Человек говорил по-немецки, ясно и безукоризненно правильно, и даже изменил тембр голоса. К сожалению, я услышал только часть этих немецких слов, остальное потонуло в звуках моего собственного голоса. В этой трансформированной речи прозвучало следующее: «Ты должен записывать, Фридрих…, - начал голос по-немецки. - Готов Моэлнбо (название маленького городка, где у нас был дом на берегу озера)… наши цели и ожидания….ты понимаешь?... пока не появится…Фридрих… наша цель… ты понимаешь?...Фридрих, ты узнаешь Моэлнбо?... наша цель… ты понимаешь?» Одним словом, мои друзья намеревались установить «связь за городом», где что-то должно было произойти. После того, как я ясно понял формулировку, и запись урока в соседней комнате закончилась, магнитофон снова стал нормально работать. Моя радость и удовлетворение от полученного сообщения заставили меня забыть о странной языковой метаморфозе. Я больше не думал о том, как и почему это произошло. Только через год я понял, что именно этой записи суждено сыграть очень важную роль, о которой я расскажу подробнее позже. Глава 16 Загадка радио наконец разгадана. – И снова «Черчилль». – Три языка в одной фразе. Я уже не помню точно, как мне пришла в голову идея соединить магнитофон с радиоприемником. Как бы то ни было, однажды вечером я это сделал и сразу заметил, что с помощью наушников я могу ясно слышать радиопередачи. Сначала меня просто захлестнул хаос звуков. В этой пестрой смеси я различал музыку, театральные постановки, пение, лекции, азбуку Морзе и даже сигналы русских станций глушения радиопередач. То тут, то там я, как мне казалось, слышал шепот Лены, хотя я и не мог объяснить, каким образом ее голос пробивается сквозь радиопередачу. Мне было очень трудно разбирать слова в ее быстром шепоте. В конце я для пробы поставил соединенный с радио магнитофон на запись и дал ему поработать несколько минут. Когда я прослушивал пленку, то был очень удивлен, услышав голос Лены, ясно пробивающийся через хаос звуков. Я слышал ее быстрый и взволнованный шепот: «Поддерживай, поддерживай … прямой контакт с Черчиллем!» Снова было упомянуто имя Черчилль, которое я записывал уже много раз, не понимая до конца значения сказанного. Я снова включил магнитофон на запись непосредственно с радиоприемника, не через микрофон, а через кабель, и стал искать частоту. Когда я переключил на средние волны, приятный женский голос начал петь. — 35 —
|