|
Большая часть вечера прошла в дискуссии. Те немногие записи, которые мы сделали, не дали результатов. «Как это все совмещается с гипнозом?», - спросил доктора Бьеркхема кто-то из радиовещательной компании. «Ну,- медленно проговорил он, - об этом вам лучше спросить этих господ, которые отрицают гипноз, ничего о нем не зная». Здесь я хочу отметить, что из всех ученых, которых я встретил за все эти годы, ни один не может сравниться с доктором Бьеркхемом в скромности и полном отсутствии предвзятости. Я понял тогда, что если специалист по гипнозу N 1 в Швеции вынужден был дать такой саркастический ответ на вопрос ученого, значит, ему лично пришлось столкнуться с бесконечными разочарованиями и непризнанием. В этот вечер я включил некоторые свои старые записи, в том числе новогоднюю пленку. Когда эти джентльмены услышали голоса, один из них заметил, что надо мной могла подшутить какая-нибудь любительская радиостанция. «Ну что же, это не исключается, - согласился я, - но в этом случае любители тоже должны были быть медиумами, иначе как бы они угадали момент, когда я включу оборудование?» Положительным результатом этого вечера было то, что я наконец-то понял бесполезность подобных демонстраций в присутствии так называемых экспертов. Для чего мне стараться заинтересовать людей, которые настроены против всего, о чем они не имеют представления? Да и сам я все еще бродил в потемках, и если то тут, то там и усматривал какую-то связь, все равно было еще слишком рано рассказывать это другим, а особенно исследователям из других областей науки. Глава 13 Испытание терпения. – Лена представляется. – Что это за намеки на радио? В те дни я часто тихо говорил в микрофон. Я задавал вопросы, а затем, переключив на медленную скорость 9,5 см, пытался выловить из потока звуков ответы на них. Я сохранил все пленки с этими разговорами, потому что такие эксперименты ясно показывают динамику моих контактов. Конечно, они выявляют также и недоразумения и мои собственные неудачи. Обратной стороной этих попыток контакта были огромные потери времени из-за прослушивания пленки на малой скорости. Например, если на запись на скорости 19 см уходил один час, то при прослушивании на вдвое меньшей скорости время соответственно удваивалось. Если я хотел получить ясную картину некоторых записей, то должен был рассчитывать на 10-12 часов прослушивания, в течение которых мне приходилось запастись терпением. Шепот уже известного женского голоса, который, между прочим, представился Леной, не всегда можно было легко понять. Было очень интересно и захватывающе следить за ее словами и выражениями, которые она с неутомимым терпением создавала, используя имеющиеся частоты моего голоса и других звуков. Длинные фразы звучали редко. Время от времени ей удавались краткие восклицания и замечания, на других сегментах пленки эти попытки оказывались неудачными. — 31 —
|