|
«Но, Фридель, - перебил меня Арне. - Я думаю…». «Goer Ni?» (Действительно? – по-шведски), - весело вставил мужской голос. Так закончился наш эксперимент вечером 28 декабря. Глава 11 Записи в канун Нового года. – «Благословение миру, аллилуйя!» - Колокольный звон в сопровождении хора. Как выяснилось, контакты с помощью микрофона были временной мерой с ограниченными возможностями и зависели от звуковых частот. Поэтому из-за несовершенной связи продолжительные и непрерывные разговоры были невозможны. По этой же причине все казалось таким бессвязным и спорадическим. Тем не менее, эти первые попытки коммуникации представляли собой удивительно интересный феномен, даже если их и нельзя сравнить с контактами, последовавшими позже. Я хотел бы вкратце рассказать об одном интересном сеансе записи, который состоялся в канун Нового года. Около 23.00 я вставил новую пленку в магнитофон, в надежде сделать записи около полуночи, когда мы будем встречать Новый год. Оборудование, как обычно, находилось в мастерской, а микрофон в гостиной, примерно в трех метрах от радио, передававшего новогоднюю программу на малой громкости. Я задал своим неизвестным друзьям беззвучный вопрос; я хотел знать, кто они. Сразу в начале записи кто-то произнес: «Бисмарк!». Потом раздался женский голос, который запел мелодию в той же тональности, что звучала по радио: «Только немцы…». Спустя некоторое время тот же женский голос продекламировал с некоторого расстояния: «Благословение миру, аллилуйя!» В этом очень мягком, почти детском голосе слышался тембр высокого сопрано. Конец песни утонул в наших голосах. Наш разговор проходил непринужденно, потому что никто кроме меня не задумывался о том, что мы ведем запись голосов «призраков» через микрофон. Дети веселились, играли и с нетерпением ждали, когда часы пробьют двенадцать. Внезапно, когда в нашем разговоре произошла пауза, послышался голос моего друга из Помпеи Паскаля, который очень тепло обратился ко мне по имени. Паскаль был одним из моих самых верных друзей. Он скоропостижно скончался через месяц после моего отъезда из Помпеи в августе 1958 года. В этот новогодний вечер ко мне много раз обращались по имени незнакомые женские голоса. Потом снова появилось уже упомянутое сопрано и начало торжественно декламировать: «Федеричи, прощение всем, простите нас в сердце вашем…». Конец фразы затерялся в шуме наших голосов. Когда я на следующий день воспроизвел запись на скорости 3 ? дюйма в секунду, я услышал странную языковую метаморфозу: «Не давай нам уснуть…сегодня ты можешь спрашивать», - пробормотал сонный голос по-немецки. — 28 —
|