|
Когда наш младший сын Петер на минуту вошел в комнату, женский голос назвал его очень специфическим прозвищем, имеющим отношение к его внешности. Голос говорил по-немецки и по-шведски, но в обоих случаях слышался финский акцент. Это послание носило чисто личный характер, поэтому его не стоит здесь передавать. Через некоторое время мужской голос, звучавший так, как если бы он принадлежал пожилому человеку, немного в нос, но достаточно ясно произнес: «…tanto parties…». Мы разговаривали только по-шведски, и я как раз ответил на вопрос сестры, сказав: «monga, monga», что означает «много, много». На пленке за этим следует фраза «tanto parties», представляющее собой комбинацию итальянского слова «tanto» (много) и английского «parties» (вечеринки). Это было похоже на продолжение моего ответа. Так как никто из нас в действительности не слышал голосов, мы продолжали непринужденно беседовать. То, что произошло потом, было очень странно. Одна из присутствовавших женщин обратилась к доктору Бьеркхему с вопросом, на который он ответил в своей обычной спокойной манере. На пленке же прозвучала совершенно иная серия слов. Мы услышали то, чего он не произносил: «Stackars lilla Bjork» (Бедняга Бьерк!). Возможно, это имело отношение к его серьезным проблемам с сердцем, которых, однако, благодаря его самообладанию, никто не замечал. Позже появился тот же самый женский голос, который назвал Петера его прозвищем. После короткой паузы он выкрикнул: «tanner – tanner!». Никто из нас этого не заметил, пока шла запись, и мы были очень удивлены, когда проиграли пленку. Этот голосовой феномен, прозвучавший, кстати сказать, несколько механически, так поразил Арне Вайсе, что он внезапно вскочил, подошел к микрофону и громко приказал нашим невидимым гостям покинуть дом. Я попытался исправить неприятную ситуацию, объяснив с улыбкой и юмором, что все мы здесь собрались именно для того, чтобы услышать голоса. Я шутливо заметил, что нам следует быть повежливее с нашими неизвестными посетителями. Но в душе я был в шоке, потому что боялся, что Арне распугает всю мою «команду». Когда магнитофон снова включился на запись, я громко спросил, что мы можем сделать для наших невидимых друзей, и чего они ожидают от нас. Анника предложила устроить минуту молчания, во время которой мы сидели, не произнося ни звука, а затем я воспроизвел эту часть пленки. В тишине комнаты прозвучал неутомимый женский голос, прошептавший с глубокой выразительностью: «Вы всего лишь смертные…». — 25 —
|