|
Отсюда открывался прекрасный вид на озеро, и можно было спокойно работать, наслаждаясь тишиной пейзажа. Я уже подготовил пленки с записями Ригмор и включил магнитофон. Я знал, что у Берндта отличный слух, благодаря его собственному опыту записи. И еще: Берндт знал, как легко можно принять желаемое за действительное, и поэтому был очень критичен к самому себе. Когда раздалось чистое сопрано, Берндт попросил меня повторить этот отрывок записи несколько раз. Он понял текст так же, как я его записал, но не был полностью уверен в том, что это Ригмор. «Если она заговорит, я узнаю ее голос сразу», - задумчиво сказал он. Когда сопрано появилось снова, Берндт пододвинул стул вплотную к магнитофону. После того, как я проиграл ему песню несколько раз, он полностью понял текст и задумчиво произнес: «Это «hjaelpa» действительно похоже на диалект вестмен, может, это и правда Ригмор...». «Подождите, – перебил его я, - сейчас будет запись за 21 июня». Берндт склонился над магнитофоном. Все его существо выражало предельную концентрацию. Я нажал на кнопку, и пленка начала вращаться. Когда мягкий женский голос произнес слово: «Попробуй», Берндт вздрогнул. «Еще раз!», - в его голосе звучало радостное изумление. Прослушав слово несколько раз, Берндт обессилено откинулся на спинку стула. Я уже знал, что он скажет, и радовался в ожидании этого. «Это была Эйвор, - взволнованно воскликнул он. - Это был ее голос. Я точно знаю!» «А теперь послушайте, что будет дальше», - заметил я, подходя к кульминационному пункту передачи. «Фред – это Ригмор Андерсон…». Я не знаю, сколько раз мы проиграли этот фрагмент, но ко второй половине дня оба мы совершенно вымотались. «Что произвело на вас самое большое впечатление?“- спросил я Берндта. «Живость голосов!» - не задумываясь, ответил он. «Конечно, и содержание тоже, но самое главное, это сами голоса. Сомнений нет. Мертвые живы!» «То есть, голос Эйвор не изменился?» - спросил я. «Совершенно не изменился. Скорее наоборот, он звучал живее, чем в последний год, когда она болела, но тембр остался прежний. И то же самое с Ригмор. Я больше всего счастлив, что они вместе». Берндт пообещал вернуться в следующую субботу. Когда мы прощались, он выглядел по-настоящему счастливым. В течение следующей недели я целиком был занят записями. Большинство передач приходило вечером. Так как я жаворонок, то с раннего утра начинал проверять записи, сделанные накануне вечером. Дня просто не хватало. Никогда раньше я не получал таких длинных сообщений. — 137 —
|