|
Было чудесное солнечное утро, и мы пили кофе в гостиной, разговаривая о мелочах. У меня было ясное ощущение, что Берндт хочет сообщить мне что-то важное, но колеблется, ожидая подходящего момента, возможно, вопроса с моей стороны. Не знаю, была ли это телепатия, интуиция или случайность, но я, повернувшись к Берндту, задал ему прямой вопрос, не была ли неизвестность о судьбе Ригмор страшнее действительности. Берндт спокойно взглянул на меня. Казалось, он ждал этого вопроса. «Я хочу рассказать вам кое-что,- начал он серьезно, - о чем я еще ни с кем не говорил. Когда Ригмор убили 1 июня, я знал, что она умерла». Он рассказал следующее. «Так как весной я по работе должен был находиться вблизи Стокгольма, то я жил там и приезжал к дочерям в Кепинг только по выходным. 1 июня около 9 вечера я лежал на кровати. Я устал и хотел немного отдохнуть. Не помню, о чем я думал, во всяком случае, я не спал. И вдруг я испытал внезапный шок, смертельную агонию, леденящий ужас смерти, и я с ужасающей ясностью понял: Ригмор умирает. Мне не хватает слов, чтобы выразить это, но уверенность в ее смерти была настолько реальна, что я не мог пошевельнуться, я был как парализованный, и вдруг на меня нахлынуло новое чувство, ощущение спокойствия и утешения: Ригмор со своей матерью! У нее все хорошо…Весь страх и боль позади…». Наступила долгая пауза. Я воспользовался случаем, чтобы спросить: «Вы сразу позвонили в Кепинг?». «Нет, я не хотел гасить последнюю искру надежды. Это был своего рода самообман, малодушие». Берндт помолчал некоторое время. «А что произошло потом?» - нарушил молчание я. «Марианна, моя старшая дочь, позвонила мне через несколько дней. Ригмор жила отдельно, в нашей квартире в Кепинге. Марианне позвонили с работы Ригмор. Мне все стало ясно. Мы известили полицию. Все остальное вы уже знаете». «У вас были предположения, кто мог ее убить?», - спросил я через некоторое время. Берндт кивнул: «Я подозревал, но не хотел верить. Янне славный парень, но когда я увидел его исцарапанное лицо, я все понял. Я надеялся, что он признается. Я так страдал от того, что тело Ригмор где-то в лесу, под дождем, возможно, ее терзают звери. Но, как вы знаете, все было не так». Все остальное я знал. Газеты детально освещали все подробности трагедии. Жених признал свою вину в день похорон. Я знал, что действия Берндта в этом случае имели решающее значение. Я также знал, что несмотря на свое горе, Берндт простил убийцу из сострадания. Ему было жаль молодого человека, который, придя в бешенство, совершил преступление в состоянии умопомрачения. Если подумать над тем, что произошло, трудно сказать, кому судьба нанесла самый жестокий удар. Может быть, мертвые смогут подсказать нам? Мы встали и пошли в мой кабинет на верхнем этаже особняка. — 136 —
|