Пророк

И все же вы не можете дать раскаяние невиновному или отобрать его от сердца виноватого.

Неумолимо будет приходить оно ночью, чтобы человек мог проснуться и взглянуть на себя.

А вы, стремящиеся понять справедливость, как вы поймете ее, не взглянув на дела все в полном свете дня?

Только тогда поймете вы, что тот, кто стоит, и тот, кто упал, — всего лишь один человек, находящийся в сумерках между ночью низости и светом того, что божественно в его душе.

Ведь и самый главный из камней храма ничуть не выше самого нижнего камня в его фундаменте.

И тогда сказал адвокат:

— Что ты думаешь о наших законах, учитель?

И он ответил так.

— Вы с удовольствием создаете законы.

И с еще большим удовольствием вы их нарушаете.

Так дети на песке у океана играют, строя все новые песчаные башни, чтобы со смехом сломать их.

Но пока вы строите свои песчаные башни, океан приносит на берег все новый и новый песок.

И когда вы ломаете, то, что построили, океан, смеется вместе с вами.

Поистине, океан всегда смеется над простодушными.

Но как быть с людьми, для которых жизнь не океан и созданные человеком законы не песчаные замки.

Как быть с теми, для кого жизнь это скала, а закон это кирка, которой они хотят изменить форму скалы по своему желанию?

Как быть с калекой, ненавидящим танцы?

Как быть с влюбленным в хомут свой домашним волом, для которого гуляющие по лесу лось и олень — только бездомные бродяги без рода и племени?

Как быть со старым змеем, который уже не может сбросить свою старую кожу и поэтому называет всех тех, кто ее сбрасывает, голыми и бесстыжими?

И как быть с тем, кто приходит самым первым на свадебный пир, а когда, наевшись, устанет, уходит, говоря, что все пиры — это лишь нарушение порядков, а те, кто пирует, нарушают законы.

Что я скажу о них всех — только то, что они хоть и стоят в лучах солнца, но на солнце смотрят их спины.

А они видят лишь свои тени и тени свои принимают они за законы.

И что для них солнце, если не простой создатель теней?

Но вы, кто идет лицом к солнцу, — разве рисунки на бренной земле остановят вас?

И вы, кто в дружбе с ветрами, — нужен ли вам флюгер вертящийся, чтобы указать путь?

Какой закон человека свяжет вам руки, если вы сами, сбросив хомут свой, не тронули тюремные двери других?

Какой закон человека испугает вас, если, танцуя, вы не спотыкайтесь о кованые цепи других?

И кто осудит вас, если вы сорвете с себя одежды, но не бросите их на дорогу другого?

Люди Орфалеса, вы можете заставить замолчать барабан и ослабить струны лиры, но кто может приказать жаворонку замолчать?