|
Я помню, как впервые столкнулся с ощущением «присутствия», будучи еще ребенком. Потеря контакта с незримым проходила постепенно и именовалась взрослением. Чувственно я воспринимал этот процесс как «обнесение стеной». Громоздясь один на другом, «пинк-флойдовские» кирпичи постепенно преградили свободный доступ к тому не могущему быть названным безобидному чуду, благодаря которому ребенок лишь и ощущал себя живым. Меня учили прислушиваться к голосу разума и, не доверяя предчувствиям, обуздывать эмоции. Короче говоря, мне давали уроки общепринятого поведения взрослых. Испытывая мучения, я учился жить в мире, где красота и искусство сохранения жизнерадостности опускались все ниже и ниже в списке наиболее насущных проблем жизни. Меня учили ремеслу выживания в обществе, где превыше всего ценились машины, деньги, поддержание любой ценой своего реноме и манипулирование другими. Я вошел в этот мир как космонавт в открытый космос, и мне казалось, будто меня вышвырнули на задворки словно ненужную, уже отслужившую свой век вещь. А когда переносить все это стало уж совсем не по силам, я оказался на грани нервного срыва. Существовали лишь две альтернативы: осознать, что я теряю себя, либо, махнув на все рукой, потерять себя совсем. Как же поведать вам о повторном путешествии в глубь самого себя, не испортив впечатления о нем и не лишив его блеска словами, суждениями и полемикой? Если мне удастся сквозь пелену этих слов донести до вас хоть толику сути данного феномена, возможно, мы разделим вместе ту великую тайну, называемую медитацией. Я не стану изъясняться словами, я воспою ее, изображу в движениях танца. Мы сожмем медитацию в объятия, «промолчим» ее. Свой смех мы выразим в наших сутрах* Я бы предпочел не пользоваться словами, но это, что ни говори, книга, а на дворе сейчас Кали- юга — век, прибегающий к наименее адекватным средствам выражения глубочайших истин. Ну, что ж, побредем, спотыкаясь, сквозь сумрак напечатанного. Хотя я не знаю, «кто» я, медитация зачастую позволяет мне увидеть, «каков» я со стороны. Путем постижения всех этих «как» моей радости, тоски, любви и ненависти, я, будто находясь в отдалении, созерцаю броуновское движение своих чувств. Медитация помогает мне следить за ходом своих мыслей и эмоциональными порывами. Я становлюсь скорее сторонним наблюдателем, нежели лицом, испытывающим боль, подавленность или колебания. Посредством медитации я обрел способность докопаться до коренной причины всех своих несчастий — страха перед переменами, за которым скрывался всеподавляющий страх смерти. Медитация помогла мне вникнуть в суть механики генерирования страха и несчастий. — 262 —
|