|
Здесь все «торжественно», как в храме: «Обширный купол, поддерживаемый осьмью столпами, стены, представляющие отдельные виды, освещенные мерцающим светом, который внушает некий священный ужас» (ibid.). Здесь «везде видны вкус и великолепие », но великолепие сдержанное, не противоречащее простоте. Державин живо чувствует и пафос пространства как основную черту блеска, силы: Великолепные чертоги На столько расстоят локтях, Что глас в трубы, в ловецки роги, Едва в их слышится концах. Над возвышенными стенами Как небо наклонился свод; Между огромными столпами Отворен в них к утехам вход. Величие дворца вызывает в поэте образ вечного города: «И если бы какой властелин всемощного Рима, преклоняя под руку свою вселенную, пожелал торжествовать звуки своего оружия или оплатить угощения своим согражданам, то не мог бы для празднества своего создать большего дома или лучшего великолепия представить. Казалось, что все богатство Азии и все искусство Европы совокуплено там было к украшению храма торжеств Великой Екатерины». Во дворцах Северной Пальмиры должно чувствоваться величие пространств империи, которую венчает она. Империализм Державина — бодрый, уверенный и радостный. В Петербург стекаются богатства из беспредельных пространств империи. Богатая Сибирь, наклонившись над столами, Рассыпала по ним и злато и сребро; Восточный, западный, седые океаны, Трясяся челнами, держали редких рыб; Чернокудрявый лес и беловласы степи, Украйна, Холмогор несли тельцов и дичь; Венчанна класами хлеб Волга подавала; С плодами сладкими принес кошницу Тавр; Рифей нагнувшися, в топазны, аметистны Лил в кубки мед златой, древ искрометный сок И с Дона сладкие и крымски вкусна вина… …Казалось, что вся империя пришла со всем своим великолепием и изобилием на угощение своей владычицы… И это империя юная, полная сил, у которой все впереди, и древние римляне дивятся после них невиданному великолепию. Из мрака выставя, на славный пир смотрели: Лукуллы, Цезари, Троян, Октавий, Тит, Как будто изумясь, сойти со стен желали И вопросить: Кого так угощает свет? Кто кроме нас владеть отважился вселенной? Державину, упоенному величием растущей империи, грезится образ нового Рима. Сей вновь построит Рим.[158] Таков Петербург в художественном творчестве Державина. Это гордая столица молодой, полной сил империи, это город величаво простой, ясный, отмеченный изяществом вкуса своих строителей, город гармоничный, лишенный всякого трагизма. Однако и Державину была ведома тревога за будущее города Петра. В своей докладной записке «О дешевизне припасов в столице» (1797) он выражает опасение за судьбу столицы. — 38 —
|