|
Светозар был здрав и крепок – пошло его сорок девятое лето, – посему сил хватало на всё: и на лечение людей, и на терпеливые ответы и объяснения тем, кто приходил с подозрением и сомнениями, и на то, чтобы рассказывать старинные предания и петь красивым, сильным голосом древние «думы». К «буковицам» отца Велимира, переданным ему бабушкой после смерти деда, прибавилась ещё не одна: Светозар кое-что записал сам, но больше выискивал, покупал, обменивал, да люди и сами охотно несли ему дощечки с письменами, белые кожи с «чаровными знаками», календари, травники и прочее, чего прежде много было в каждом славянском доме. Теперь хранить это и пользоваться дедовскими знаниями стало опасно: за подобное карали нещадно. Светозар собирал древние письмена в тайном укромном хранилище. Многое из того он знал наизусть и рассказывал новгородцам об истоках Руси великой, о Русколани, Сурожи, Волыни, Антии, Киеве, Нов-граде Таврическом и Дунайском, о Рароге, Арконе и Волине – славянских державах и градах могучих. И ещё более древние предания о крае Иньском, зелёном Семиречье и отце Арии, о его сыновьях Кие, Щехе и Хориве, которые стали во главе трёх славянских родов: киян-русов, чехов и хорват. Ещё рассказывал о Великом Триглаве, о Прави, Яви и Нави, из которых мир состоит, о пращурах славных и битвах великих за жизнь вольную. Повествовал о русах-ойразах, живших до Великого потопа у золотой горы Меру, когда ими правили боги живые и дали заветы, чтобы люди жили по справедливости. Как случилась беда – Великий потоп – и уцелевшие русы переселились в новые земли, как царь Сварог плавал в Египет и правил там тридцать лет и три года. Через волхва Светозара сила эта перетекала в людей, внимавших ему. Слух о кудеснике, не берущем за лечение плату, разлетелся по всему граду. Как-то, вправляя на деревянном настиле позвонок страждущему, Светозар ощутил на себе недобрый взгляд. Подняв глаза, увидел выступающего из толпы черноризца – христианского монаха, аскета с фанатично горящим взором. – Захворал никак, человек божий, или какая иная нужда приключилась? – обратился к нему Светозар. Волна ненависти плеснула от всего облика монаха. – Дерзишь, поганый волхв, сатанинский приспешник? Люд новгородский охмурить удумал, от Христа верующих отвращаешь? – ядовито зашипел он. – Как смеешь ты, дьявольское отродье, крещёных лечить? Знаешь ли, что за это голову снести мало? – Так ведь, человече, болезнь, она не разбирает, кто крещёный, а кто нет, кто боярин, а кто конюх… — 214 —
|