В это время с крыльца медленно сошла девочка лет пяти. Может, она была старше, но выглядела так, потому что была худенькой и бледной до прозрачности. Несмотря на тёплую, даже жаркую погоду, одета она была так, будто на дворе стояла глубокая осень. Светозар подозвал её, вытащил горсть лесных орехов: – Это тебе белочка передала! Девочка несмело взяла, попробовала раскусить орех, но не смогла. Её больше привлёк посох Светозара, и она стала водить пальчиком по его тёмной гладкой поверхности, разглядывая рукоять-ящера. Волхв поглядел в её глаза, провёл рукой по позвоночнику, погладил по головке. Мать стояла неподалёку в напряжённом ожидании. Слова волхва прозвучали для неё как внезапный удар грома средь ясного неба: – Хвори в девочке нет… Мать готова была услышать что угодно, но только не это. Если бы кудесник сказал, что на дитя навели порчу или это какая-то неизвестная неизлечимая болезнь, она бы поверила, но такое… – Как же нет? Она ведь тает на глазах, моя доченька! – со слезами в голосе проговорила женщина, прижав к себе маленькое покорное тельце. – Ты сама её изводишь… – строго сказал Светозар. Женщина испуганно встретила его тяжёлый взор и растерялась. Она хотела возразить, крикнуть, что это неправда, но стояла молча, только меняясь в лице. – Ты вначале не хотела этого ребёнка: возраст, немолодая уже. Да и жить стали не чета прежнему, столько забот прибавилось по новому хозяйству, о котором раньше и не мечталось. Вот и стала снадобья пить, чтоб дитя не родилось, – продолжал волхв, глядя своими пронзительными глазами. Кровь бросилась в лицо женщины. Этот чародей знал о самом потаённом, в чём порою сама себе не признавалась, пряча мысли в укромные уголки души. – Однако сила Рода победила, и девочка появилась на свет. Но такая хилая и болезненная. И тебе стало страшно, что это из-за тех снадобий. Ты принялась опекать младшую дочь так, как не опекала никого из детей, и тем самым стала вредить ей. – Что ты говоришь, отче. – Женщина опустила очи, чувствуя, что волхв читает по ним её мысли так же легко, как свои колдовские книги. – Разве может любовь принести зло, тем паче любовь матери… – А разве ты не ведаешь, – печально сказал волхв, – что от чрезмерного обилия солнца растения гибнут? Что избыточное солнце уничтожает жизнь? Ты сама укрыла вон там цветы в тень, чтоб они не завяли и не усохли. Даждьбог сотворил Солнце в небе нашем и сотворил Любовь в душе человеческой, и законы для них одни. Ибо любовь, подобно солнцу, должна ласково согревать близких, а не испепелять их убийственным жаром и не быть подобной куску холодного льда. Лишь так будет зеленеть Древо Жизни. А коли человек позволяет овладеть собой какому-либо чрезмерному чувству или желанию, то опасны могут быть дела его, ибо он нарушает равновесие Поконов Сварога, который дал человеку не токмо сердце, но и ум. — 212 —
|