Перуновы дети

Светозар идёт вдоль рядов. Меняются товары, меняются и запахи. Вот пьянит духом лесов и полей янтарный мёд прямо в сотах, только мало его в сие трудное лето, после грабежей да недородов, непросто сохранить оставшиеся борти от лихих, да и просто голодных людей. Уменьшилось против обычного и бочек с ягодами, грибами, орехами. Лесная дичь и домашняя птица и вовсе нынче редкий товар. Душистые травы сменяет запах дёгтя и пеньки, выделанных и сырых шкур. Пушистыми волнами вздымаются меха, но это ещё прошлогодний запас, настоящие горы куньих, беличьих, бобровых, соболиных, лисьих, волчьих, медвежьих шкур появятся только зимой, ежели, конечно, снова не придут какие лихоимцы.

Проходя мимо щуплого лысоватого мужичка с растрёпанной бородой, в латаной ветхой одежонке, Светозар услышал, как тот жарко убеждал покупателя в достоинствах своей такой же худой и замученной клячи. Мужичок так искренне хвалил кобылку, так проникновенно заглядывал в глаза прохожего, что тот уже почти готов был купить доходягу.

Волхв был готов улыбнуться, но, взглянув мельком в очи лысоватого, ощутил, что от того, продаст ли он свою невзрачную кобылку, зависит жизнь его детей, которых нечем кормить. Несколько раз ему попадались навстречу добротно одетые важного вида нурманы.

За торговыми рядами пошли купеческие лабазы. Сюда, жалобно поскрипывая, подъезжали тяжелогружёные телеги, и крепкие мужики – кто в пыльных рубахах, а кто и с голым торсом – таскали кули и тюки. Освободившиеся телеги, грохоча и подскакивая на выбоинах, отъезжали в сторону, и лошади получали свою долю овса.

В стороне, на брёвнах, сидели два старика, видно приехавшие с сыновьями либо внуками, чтобы больше веским словом и дельным советом, нежели силой, оказывать поддержку в торговых делах.

Светозар присел неподалёку, достал из котомки кувшин с холодной живой водой, взятой у Заветного камня, и стал пить, невольно прислушиваясь к тому, о чём говорили между собой старики.

Поводом для их разговора послужила ещё одна важная свита прошедших мимо свеев, которые направились в торговый дом к грекам, видимо за вином. Варяги и свеи чувствовали себя здесь хозяевами, да и грекам было вольготно: их торговых домов много было понастроено в Нов-граде.

– Раньше, стало быть, купцы заморские наших богов почитали, – говорил один старик, провожая чужеземных гостей взором, – особливо Белеса. Он ведь скотом и богатством ведал, а зла от него никто никогда не видывал. Приплывут, бывало, те же нурманы на своих лодиях, а впереди драконья либо кабанья голова скалится. Так они, прежде чем пристать к берегу, голову эту снимают, чтоб, значит, богов наших не прогневить. Пристанут – и первым делом к Велесу идут, жертву несут: хлеб, молоко, масло, яйца – что у кого есть. А только уж после того – на Торг. Коли удачно поторговали, опять к Велесу идут с приношениями, но теперь уже режут быка или барана. Часть жертвы шла бедным: вдовам, сиротам, увечным, – кто себя прокормить не может. А головы убитой скотины надевали на колья позади Велеса.