|
Ты же, чуя вину перед дочерью, отдалась безумной любви. И даже не любви, а навязчивой опеке: стала оберегать чадо от зноя и холода, давать лучшую, по твоему разумению, пищу, не пускала играть к другим детям, чтоб они не обижали её и не дразнили. Ты отняла девочку от Матери нашей Сырой Земли, запретила бегать босиком. Она никогда не чуяла целебную силу живых источников, потому что ты всегда моешь её дома в подогретой воде. Ты отвернула её от богов наших: от яри Солнца-Сурьи и животворящего дыхания Даждьбога, от очищения Купалы, от прикосновений Стрибога и волшебной кудели Макоши, которая прядёт нить людских судеб из лунного света и серебристых речных туманов. И только Мара приближается, протягивая свою костлявую руку, чтоб совлечь её в Навь, где Яма выпьет кровь и отнимет жизнь. – Что же делать, отче? – со слезами на очах подавленно прошептала мать. – С завтрашнего утра и ежедневно пусть девочка в одной лёгкой рубашонке босиком выбегает на луг, пока роса не ушла с травы. Это утренняя Заря-Мерцана проливает в степь своё молоко, от которого сила и крепость удваиваются. Пусть бегает, пока тело не разогреется и щёчки не порозовеют. А если не сможет, по возвращении домой пусть по горнице бегает, покуда ножки сами не просохнут и согреются. За осень покрепчает, так что сможет зимой и на снег выбегать. И тебе, как матери, не худо бы по утренней росе да по снегу ходить, это только в пользу, и ребёнку пример. Увидишь, какую радость это доставит вам обеим! Одёжку лишнюю не надевай, на воздухе пусть поболе времени проводит, играет с другими детьми, и кушать насильно не заставляй… – Да как же это? – всплеснула руками женщина. – Ведь она с голоду помрёт, а сама никогда не попросит! Голос волхва обрёл крепость железа. – Это она сейчас у тебя помирает. А будешь упорствовать, идти супротив законов божеских, и вовсе помереть может. Я всё сказал, хозяйка, решай как знаешь… Утром на том месте, куда Светозар пригласил юношу, больного немощью, собралась целая толпа людей. Воистину, слух бежит впереди ветра. С этого дня Светозар начал исполнять то, для чего он пришёл в Нов-град, войдя в начертанный для себя круг волховства, эту попытку если не спасти чистоту и силу веры славянской, то хотя бы пробудить в людских душах помыслы её и прорастить зёрна, пришедшие к нему самому через многие века и тысячелетия. Чтобы хоть толика малая этих зёрен сохранилась в людской памяти, передавая грядущим поколениям истину о том, кто они есть, славяне, на самом деле. — 213 —
|