|
– Перепугались? – спросил он. – Ничего, сейчас будем разбираться. В коридоре слышны шаги и крики. В камеру втолкнули князя Мордвинова. Его держали два жилистых надзирателя. Лицо у князя белое, плоское, перекошенное тиком. – Кто знает этого человека? – спросил Блюхер. – Я, – ответил седоусый старик. – Ваша фамилия? – Гржимальский. – Кто этот ваш знакомый? – Князь Мордвинов, поручик. – Когда он последний раз виделся с вами? – Он служил в моей дивизии во время войны против германцев, честно и храбро служил… – Я спрашиваю, когда он видел вас здесь, в Чите, во время совместной работы по организации контрреволюционного путча. – Я отказываюсь отвечать на провокационные вопросы. – Мордвинов, – попросил Блюхер, – скажите, когда вы в последний раз виделись в Чите с руководителем белого заговора Гржимальским? Вы не хотите отвечать? Вы не будете отвечать? Хорошо. Гражданин следователь, покажите генералу Гржимальскому показания Мордвинова. – Бесполезно. У меня изъяли очки, – сказал Гржимальский. – А мы вам прочтем. – «Генерал Гржимальский, – начал читать Блюхер страничку из показаний Мордвинова, – закончив организацию заговора, назначил день выступления, сигналом к которому должно быть убийство министра Блюхера, подготовленное Табаковым и полковником Бахновым». Генералы и Гржимальский усмехнулись, а полковник Бахнов тяжело опустился на табурет. – Это вы писали, Мордвинов? Снова молчите? Ладно. Не отвечаете мне – ответьте вашим друзьям. Молчание; так тихо стало, что слышно было, как соломенная труха шелушилась в тонких матрацах. – Хорошо, – сказал Блюхер, – мы сейчас уйдем из камеры. Но я прошу генерала Гржимальского или любого другого выборного из вашей среды выяснить у Мордвинова, он ли давал эти показания. Блюхер и его спутники вышли из камеры. Они молча прохаживались по длинному полутемному коридору. – Бросили бы вы курево, право слово, – раздраженно сказал Василий Константинович госполитохрановцу, который беспрерывно пыхал трубочкой, – себя ж травите и людям дышать не даете. – Так ведь греет… И от голодухи, обратно спасает. – Сволочь какая, а? – удивленно, словно разговаривая с самим собой, сказал Блюхер и завертел головой из стороны в сторону, будто ему воротничок жал. – Это вы про кого? – Про князя. А табак нисколько не греет, это вы напрасно. Пошли, время. Гулко загрохотали быстрые шаги: по коридору бежал адъютант Блюхера. Запыхавшись, он нагнулся к Блюхеру и тихо сказал: — 128 —
|