|
На ремне через плечо перекинул Стриба яровчатые гусли, за спиною виднелся тугой лук в десять локтей, каких и в Англии и, вообще, на Свете не сыскать, у пояса был колчан со стрелами. – Славен будь, Неудержимый! – Здравствуй и ты, верный Святобор! – был ответ человеку. – Аль не скажешь, Неистовый, где искать мне ныне врагов моих да обидчиков. – Была бы воля, а враг всегда найдется, – усмехнулся Стрибог, и от его трубного голоса вновь закачались макушки вековых деревьев. – Вы за этим что ли вызывали меня, хвостатые вещуньи? – Сам такой! – раздалось в ответ. Видел Святобор, как грозный бог стрелу вынимал, да не заметил, как на тетиву накладывал – птицы оказались проворнее и исчезли с глаз, избежав возмездия. Знали не понаслышке, каков Стриба в гневе. – Помоги! Сделай милость! Уж отмщу я сполна за смерть сына, за смерть друзей! За позор златокудрого кумира Арконы! – Ох, беда с этими говоруньями. Спал бы я себе, да почивал в хоромах северных, так нет же. Разбудили, растревожили. Ну, да ладно. Помогу я, Святобор, твоей кручине. Ты возьми-ка, богатырь, этот чудесный лук. Да попробуй-ка согнуть его... Мой черный лук – не чета оружию сребролукого Свентовита. Наверное, когда-то и он посылал живительные золотые лучи! Но с тех пор, как светозарный дал его на время неразумному Эвриту, а Тарх этот лук отобрал и напоил стрелы ядом одной гадины – с тех пор лук несет лишь смерть, окажись он в руках смертного…Тарх подарил его другу Фильке, тому, что убил князя Бориса под Троей. И погибло бы еще много славных богатырей, кабы не отобрал я у людей опасную забаву. Принял Святобор волшебное оружие, и вмиг оно стало ему впору, уменьшившись в размерах. Но даже теперь лук был шести локтей и с превеликим трудом согнул его богатырь, натянув тетиву. Словно струну на гуслях, осторожно тронул ее смертный – зазвенела тугая тетива, взяв мрачные низкие ноты. – Аж дух захватывает! – завороженно вымолвил человек. – Нет спасения от его призрачных далекоразящих стрел, нет им преград. Лук мой не знает промаха! – сказал суровый бог. – Владей им, Святобор, пока не сгинет твой злейший враг. Но большего ты не проси. На то она – Явь – вам, смертным, и дана… Теперь, закрой глаза! Но лишь откроешь их – узришь ты путников, и, следуя за ними, найдешь успокоение терзаниям своим. – Благодарю, Всеотец… – начал было Святобор, но властный взгляд заставил его поберечь все слова на потом, когда выпадет либо срок, либо случай. И он почувствовал всей кожей, всей своей непрочной сущностью, как бурный, стремительный порыв ветра поднял тело над землей, как неукротимым ураганом понес куда-то ввысь, превратив лицо в колыхающийся студень. — 154 —
|