|
Вокруг заметно потемнело, хотя день только начался. Над морем нависли низкие свинцовые тучи. Казалось, еще немного и они сольются с водами в единое, раздавив корабль ругов в хищных тисках между небом и землей. Инегельд увидел мерзкое Нечто, которое ринулось к нему с вражеского судна, одним прыжком покрыв десятки саженей. Холодными, как град, костлявыми пальцами это Неведомое схватило его за горло и принялось душить. Он силился отшвырнуть чудовище. Тщетно. По палубе с растрепанными волосами каталась Влада. В истерике завывала еще какая-то женщина. Инегельд оглянулся. Сев стоял так, будто сопротивлялся порывам встречного шквального ветра, на бычьей шее силача канатами обозначились вздувшиеся вены. Корабль ругов словно попал в водоворот. Палуба зашаталась и закружилась под ногами. На стенках магического конуса, внутри которого они оказались, плясали уродливые тени. Шипел, извиваясь, Ящер, опутывая пространство гигантскими кольцами бесконечности. Изрыгая яд заклятий, Бьярни пронзал противника мертвящим взором невидящих глаз. – Пусть Образ Древних послужит живым! – воскликнул Инегельд, отгоняя наваждение. И он запел сам, разрывая путы чужих заклинаний, превозмогая неимоверную тяжесть, что взвалил Слепой Скальд на его плечи. Чтобы победить, особенно в таком поединке, как состязание скальдов – нельзя поступать так, как того ждет супротивник, на нид[57] отвечать нидом, а на драпу – драпой. Инегельд раздался в плечах, вытянулся, одежда его превратилась в серый, умытый всеми дождями плащ. Ворон, до сих пор сидевший на плече у Бьярни, покорный чьему-то зову, взмахнул крылами и поднялся над шнекаром. – Хар! – крикнула птица – Кар! – послышалось людям. Ворон описал круг, а затем, рассекая воздух широкими взмахами, направился к судну ругов. Никто бы не узнал теперь верховного жреца Арконы. На его чело бросала тень широкополая черная шляпа, из под которой зловеще сверкал единственный глаз. Харбарду Властителю ворон сел на плечо. Спросила вещая птица: – Чем, Властелин, удручен? Нечего братьям делить!
Разве сыны непослушны? Тюр или Грозный Тор? Во Всеотца уродились, усвоив норов его... Нечего братьям делить!
Или злопамятный Локи[58]? – Вот что печалит нас, мой старый и добрый Хугин! – Ответил Великий Ас. Нечего братьям делить!
– Были законы рунами впаяны в твердый гранит, да нет уже истых данов, кто эти законы чтит. Нечего братьям делить!
Так вылетай на рассвете – к фьордам ветвистым спеши! Что происходит на Свете, после ты мне расскажи! Нечего братьям делить! — 122 —
|