|
Вдруг раздался резкий звонок в дверь. Я открыл: на пороге стояла запорошенная снегом Кэт, а из-за ее спины безразлично выглядывал Мертвый Глаз. Кэт презрительно отстранила меня и бросилась к Натали: – Милая моя девочка! Прости мне мою резкость. Вернись ко мне, и я буду лишь любить и баловать тебя! – Нет, моя дорогая Кэт. Хоть я и люблю тебя, но больше никогда не появлюсь в твоем доме. Я более не хочу пытаться растопить твое оледеневшее сердце. Оставайся в своем Нигредо – мне тебя оттуда не вытащить. – Спасибо, милочка, что заботишься обо мне, но я не нуждаюсь в помощи. А ты, Шишкин, чего тупо уставился на меня? Ты, я вижу, так и не поверил в существование Христа, – сверкнув холодным взором, произнесла Кэт. – Немедленно несись за водкой, да не скупись. – Да я ведь через минуту уезжаю, – взмолился он. – Ну, так тем более, – вдруг ожил Мертвый Глаз, – мы тебя проводим по-человечески, с отпускной молитвой. Шишкин побагровел и, выходя, произнес: – А где же ваше христианское милосердие? – Оно предназначено для благородных людей, – отпарировала Кэт. – Ну и сволочь же этот графоман, – прошипел Мертвый Глаз. – Не верит ни в Бога, ни в черта, а лишь в одну узбекскую партию. Шишкин вернулся на удивление смирный и покорный, с литровой бутылкой водки, разлил ее по рюмкам и присел в уголок, больше не претендуя на роль основного. – За твой немедленный отъезд, – произнесла Натали. – Чтобы ты никогда не закончил свой бездарный пасквиль, – вымолвила Кэти, пригубив водки, закашлялась. – Водка-то твоя премерзкая, и от нее лишь становится дурно. Видно, заразил ты ее своей флюидацией. Сколько тебе, иудушка, узбеки пообещали заплатить за нападки на христианство? Шишкин побагровел, неистово вскочил, схватил сумку и, выходя, изо всей силы хлопнул дверью. С потолка на паркетный пол белой пылью посыпалась известка. – А теперь можно ехать ко мне, – объявила Кэт. – Я вызвала такси. Через полчаса мы уже сидели в гостиной Кэт за огромным столом. Дамы попивали водочку. – Спасибо тебе, дорогая Катенька! – вздохнула облегченно Натали, – помогла ты мне избавиться от приземленного графомана. Как жаль, что нет рядом алхимического поэта – твоего Адмирала! – Ты знаешь, милочка, что эта тема является запрещенной в моем доме, – резко произнесла Кэт, сверкнув зеленоватыми глазами. – Если бы не твоя бабская вредность да мелочная жадность, ты могла бы не только до сих пор быть счастливой, но и трансмутировать в себе королевское начало, – продолжала Натали, покачиваясь на стуле. – Ведь он посвятил тебя в таинства Алхимического Делания, а ты разменяла его на медяки. — 37 —
|