|
В кухне было двое: сам Адмирал и Суверен – молодой человек крепкого сложения, с прилизанным налево черным чубом. Его истерически блестящие глаза презрительно смотрели на меня. – А, сам Мэтр к нам пожаловал, – обрадовался он. – Хотя я встречаю вас очень редко, но у меня ощущение, будто я с вами беседую каждый день. – Ну, значит, твоя система дальней связи "Авакс" работает отлично, – улыбнулся Джи. Адмирал сидел на стуле в черной рубахе, расстегнутой на груди, и черных джинсах. Он смотрел на утонченное лицо Шахматной и, перебирая струны гитары, тихо напевал Вертинского: К мысу радости, к скалам печали ли, К островам из сиреневых птиц – И все равно, где бы мы ни встречали вас, Не поднять нам усталых ресниц… Он бросил взгляд на нас и, отпив вина, продолжил: …И сладко вспоминая иное небо мая, Как дикая магнолия в цвету, Вы плачете, Иветта, что ваша песня спета, Что это лето где-то унеслось в мечту… – Наконец-то ты появился, – сказал он Джи, поднимаясь навстречу. – Сегодня день рождения твоего эзотерического сынка. Я думал, ты опять не придешь – вот только не осталось нормального напитка. – Петрович, – произнес Джи, – достань-ка бутылочку пиратского рома – она нам весьма пригодится. Петрович быстро разлил ром по граненым рюмкам. – А меня почему пропускаешь? – подняла очаровательные глаза Шахматная. – Я думал, вы пьете только прозрачное винцо, – ответил Петрович. – Приучайся меньше думать и больше делать, – холодно ответила она. – Предлагаю поднять бокалы за твое пиратское сердце, – произнес Джи. – Но ты учти, – выпив ром, сказал Адмирал, – что не каждый может такого сынка подвзять, потому что я резок. Я люблю, чтобы было по-нашему, по-честному. Я был и в Египте неплох, но с той поры я изменил цвет лица. Посмотри, ведь у меня уже почти не осталось волос! – Эгх, – заметил Джи, обняв Адмирала левой рукой, – через много лет ты будешь стоять за моей спиной – жрец неведомого культа, который никогда никому не будет известен, – и говорить то же самое и про меня. А знаешь ли ты, что моя борода стала седеть уже в тридцать лет? Спой-ка нам о Робинзоне Крузо. В бледных ладонях струится вода. В бледных ладонях – следы барракуд. Хищно смеется морская звезда. Робинзон Крузо на двадцать секунд. Нет у меня ни жены, ни детей, Есть только хохота рыжая медь. Сам себе – остров, сам себе – тень, Сам себе – парадоксальная смерть… – Там, где мы, – добавил Адмирал, – там центр событий, центр мира. — 325 —
|