|
– Займись моими олухами, – вдруг попросил Джи, – они без тебя пропадут. – Они у тебя совсем неплохи, – сказал Адмирал, пристально посмотрев в мои глаза. – А у меня ученики удерживаются максимум год. Александр – последний ученичок – уже предал меня. Он говорит, что по уму, мол, я ему равен, но что по таланту он круче. – Сразу видно парвеню, который еще не успел Традицию изучить, а уже вещает от ее лица, – добавил Суверен. – Да, Саня – это надежда советской Алхимии, – иронически сказал Джи. Шахматная холодно наблюдала за происходящим, словно подсчитывая в аккуратно подстриженной головке комбинации и ходы невидимой партии. Она заложила ногу на ногу, соблазнительные колени невольно притягивали взгляд. Адмирал, исподлобья глядя на нее, запел: Где нет параллелей и нет полюсов, плывет оскаленный труп, Он ищет в туманах подводных лесов эллипс любимых губ. И кости его распадаются в неумолимой воде, И рука в последней грации тянется к бороде. "Вот с этой красавицей, – мечтал я, – можно было бы неплохо отдохнуть от ратных подвигов. Только ее глаза предательски холодны". – Адмирал – это более милосердная и жертвенная сущность, чем я, прервал мои мысли голос Джи. – А вы – просто ослы, болваны, идиоты в кубе, абсолютно никчемные и ничего не понимающие люди. – Я знаю, – Адмирал снова внимательно посмотрел в мои глаза, – эти ребята никогда тебя не предадут. – Почему они везде следуют за мной, – с досадой произнес Джи, подливая себе ром, – я до сих пор не могу понять. – Они понимают, что ты – абсолютный Мэтр. Им просто некого любить, кроме тебя, – во всем мире. – Нас всего несколько на планете, – сказал Джи, положив руку на плечо Адмиралу, – ты да я, да два олуха Царя Небесного. – Нас мало, но мы крепкие ребята, – добавил Адмирал и тихо запел: Кони-Йото – старый шаман, Внешне выглядит очень странно. Он глотает морозный туман, Как другие глотают сметану. Кони-Йото любит гулять Со своим меховым пальто. Кони-Йото любит играть С тем, чего не знает никто… – Чем ты занимался последнее время? – поинтересовался Джи. – Погружался в пучины Нигредо, исследуя пространство мертвого рока. Да инспирировал две рок-группы – Бобчинского и Добчинского – и сделал им несколько программ. Но эта современная молодежь жутко рациональна, признает только "ты мне, я тебе". Тогда я решил их проучить. Бобчинскому я сделал замечательный цикл песен про котов, но когда пришел Добчинский, я дал эти песни и ему. Когда Бобчинский пришел ко мне разбираться, я сказал, что Добчинский, подлец и гад, украл у меня тексты, а Добчинскому я сказал то же самое про Бобчинского. Когда они встретились и выяснили это, Бобчинский прибежал ко мне и стал истерически орать, что он не вор. Но тут Белый Тигр метко указала ему: "А ведь честный человек никогда не обидится, если его назовут вором". — 326 —
|