|
– Сегодня пошел тринадцатый день нашего бесконечного пребывания на этой остановке, – заметил Петрович. – Тогда надо подготовиться к тринадцатому Аркану, – серьезно ответил я. – Что ты имеешь в виду? – Раз мы находимся в потоке Луча – то сегодня такой день, в который смерть может стать нашим реальным советчиком. – Не запугивай меня, – сказал Петрович, берясь снова за работу, – н так на душе тошно. – Как говорит Джи, кто предупрежден, тот вооружен, – заметил я. День прошел в трудах и заботах. А в три часа ночи нас разбудил отчаянный крик старухи, у которой в сарае хранились наши стройматериалы. Она жила по соседству с ленинским уголком. Я тут же схватил топор, а Петрович – здоровую кирку, и мы бросились на помощь. Посреди пустыря на земле лежала наша бабуля, а рядом стоял пьяный мужик с железным ломом в руках. – Если не дашь – убью, – с ненавистью повторял он. – За что ж ты, милый, меня сильничать собрался? – кричала бабуля. – У тебя жинка молодая, она каждый день ходит ко мне за молоком. А ты, бесстыжий, позарился на старую толстую бабу с бородавкой на носу! – Оставь старуху, – прокричал я, размахивая топором. – Убирайся, пока цел, – добавил Петрович, грозно подняв кирку. Мужик злобно выругался пятиэтажным матом и с проклятьями стал потихоньку пятиться в темноту. Мы подняли бабусю и повели к дому. – Вот изверг окаянный, пришел ко мне ночью, стучит в дверь и орет: "Давай, бабка, молока". А я ему: "Какое тебе, сынок, молоко поздней ночью, шел бы ты к своей молодой жене". – А он: "Открывай, а то дверь вышибу". Отворила я дверь, а он бросился на меня и давай штаны свои расстегивать. Я вырвалась – и бросилась в поле, да кричу ему: "У меня уж все там заросло, тебе что, жены мало, ублюдку старому?" Тут вы, сыночки, спасибо, прибежали, а то плохо бы бабке пришлось. Это ж надо, в молодости никто не хотел меня, а когда помирать собралась, нашелся кавалер поганый. И как у него поднялся на такую старуху? Бабуля вручила нам три литра молока, и мы, счастливые, вернулись в ленинский уголок. Через десять дней мы закончили остановку. Она стояла на краю дороги, посреди широка поля, как символ иной жизни – сияя в утренних лучах солнца, удивляя глаз и радуя душу. – Отличная работа, – сказал председатель, – только что с ней я буду делать? Кому нужна красота в нашем краю? – Она будет вдохновлять народ на великие дела, – ответил я. Председатель посмотрел на нас как на безумцев: – Какой тут народ, все сбежали в город – осталось только старики со старухами. — 201 —
|