|
Джи внимательно слушал его рассказ, а потом серьезно сказал: – У тебя, Александр, хорошие актерские способности и талант рассказчика. Тебе бы начать учиться – и ты мог бы тогда на вполне приличный уровень выйти. Александру замечание Джи очень понравилось – он даже просветлел лицом на мгновение и сказал: – Отец Владимир, хочу к тебе в ученики податься. Сердце у тебя широкое, чувствую, что ты даже ко мне по-доброму относишься. От пива с водкой и прочувствованного рассказа Александра я забыл о своих страхах. Вдруг я заметил краем глаза, что маленький алкаш пробует осторожно открыть молнию моей сумки, а калека пристраивается поближе к сумке Джи. Физиономия же Александра вдруг снова изменила цвет, став темно-коричневой и мрачной. – Да что это я перед тобой душу свою раскрываю?! А может, ты вовсе не тот, за кого себя выдаешь!? Ты, может, надо мной издеваешься?! – вдруг сказал он. Я оцепенел от страха, поняв, что сейчас у нас все отберут под каким-нибудь придуманным предлогом, да еще и поколотить могут, если будем сопротивляться. Но Джи остался невозмутим и весело обратился ко мне: – Петрович, ты эгоистичен и невнимателен к желаниям своих собеседников. Почему бы тебе не предложить сигарету Александру? "Джи слишком благодушно настроен", – подумал я, но, автоматически послушавшись, предложил Александру сигарету. Тот так же автоматически ее взял и закурил, выпустив большой клуб дыма в лицо недоброго вида парню за соседним столиком. Парень закашлялся, а потом мгновенно – мы даже не успели заметить, как – взял Александра за грудки и грозно спросил: – Ты что, шутки со мной шутишь? Размером он был даже больше Александра, и тот, как ни старался, не мог вырваться. Свита бросилась на помощь своему предводителю, и о нас забыли на мгновение. Мы мигом оказались на улице, у троллейбусной остановки. Тут же подъехал троллейбус, и мы впрыгнули в него. Троллейбус поехал, и я в заднее стекло увидел, что наша троица уже выбежала за ограду рынка, оглядываясь по сторонам. – Вот, – сказал Джи, – это была демонстрация доктрины о положении "В", которое разработано в московских эзотерических кругах. Оно определяется так: "Зашить карманы и не лажать жеста". – Что значит "не лажать жеста"? – спросил я. – Это непростой тезис, – ответил Джи, – над которым нужно долго медитировать. Один из смыслов его в том, что любой жест, который внешний мир делает в твою сторону, нужно принимать, от него нельзя отказываться. Но нужно делать это не механически, а обыгрывать в театральном ключе, превращая его в посвятительную ситуацию. Ведь можно ситуацию воспринимать убого, двумерно – а можно воспринимать ее как послание определенных сил, с которыми Мастер Джокерского Луча ведет свою игру. — 145 —
|