|
– И зачем они вам нужны? – удивился я. – Гарун Аль-Рашид, великий правитель Азии, переодевшись простолюдином, так же исследовал свою империю. Не успели мы пересечь неширокую улицу, как к нам подошла пугающая троица: громила с сизым лицом и кулаками-кувалдами, а с ним свита: большой калека, который припадал на обе ноги, и маленький невзрачный человек в мохнатой кепке. – Александр, – представился громила и протянул мозолистую руку – Владимир, – произнес Джи и пожал широкую ладонь. – Гурий, – пролепетал я дрожащим от страха голосом. – Отец Владимир, – пробасил громила, – ты же духовное лицо! Так подай нам хоть на водочку – выпить хочется. – Мы можем и вместе выпить, если знаешь, где купить, – сказал, к моему ужасу, Джи. – Я все тут знаю, – широко ухмыльнулся Александр, – топайте за нами. Я от страха хотел сбежать, но вспомнил последнее Правило Юнги: "Бери ответственность за весь экипаж, даже в тех случаях, когда сам за себя не отвечаешь", – и остался. Александр повел нас на рынок, где сам выбрал и сторговал по низкой цене вяленой рыбы, сала и луку. Я расплатился. Затем подошел к какой-то старушке, я снова заплатил, и она вытащила из кустов возле прилавка бутыль самогона. После этого отправились в рыночную пивнушку. Мы с Джи купили пива на всех, Александр долил под столом в кружки самогону, и мы выпили. – Хочу, – сказал Александр, глядя на Джи, – рассказать тебе свою жизнь. Есть в тебе что-то такое, чувствую, что тебе можно все рассказать, без утайки. Родители у меня были люди известные на заводе. Отец был знаменитый токарь, для космоса втулки точил, сам директор с ним за руку и по имени-отчеству. А мать в бухгалтерии деньги считала. Я у них единственный был, и хотели они меня, дитя свое кровное, тоже, значит, к заводскому делу пристроить. Возвращаясь домой из армии, я увидел на улице своего города узкобедрую блондиночку, которая чулочек поправляла. И так меня это забрало, что я остолбенел от изумления. "Ну чего, солдатик, рот раскрыл, – усмехнулась она, – пойдем, отметим твой приезд". И загудели мы надолго у нее на квартире. Но квартирка была непростая – гуляла там вовсю местная малина. Я с ними быстро закорешился и тоже вором стал. Ходили часто мы на дело, и долго мне везло, но однажды предали меня братки, и попал я в тюрьму. Отбили мне там легкие и голову повредили, так что соображаю плохо, работать не могу и воровать тоже. Подают мне добрые люди, и мать из пенсии своей вдовьей помогает… – из красного опухшего глаза Александра скатилась большая слеза. — 144 —
|