|
– Всех вас перестрелять надо. Воете как волки на луну. – Ты, батя, в своей глуши одурел от студеного ветра, – заметил подошедший Шеу. – Верх джазовой культуры – а ты не понимаешь. – Да я тебе сейчас голову прострелю! – завопил дед и наставил на Шеу здоровенную двустволку. А на следующий день я проснулся от приступа жалости к себе, больным и отравленным. Из носа текло, глаза болели, все тело ломило и корежило. – Ты непригоден к плаванию на Корабле Аргонавтов, – сказал мне внутренний голос, и я собрался снова заснуть. – Нам пора отправляться на освоение города, – сказал Джи, надевая зеленую куртку. – А также необходимо послать телеграмму молодой эфирной сущности из города Дураков, которая выразила желание сопровождать нас. – У меня высокая температура, – жалостливо произнес я. – Тебе нужно заботиться, – ответил Джи, – не о хорошем или плохом состоянии, а о боевом духе Кшатрия. Надо уметь алхимически подходить к собственному ничтожеству и с умом использовать тотальную убогость. Слабость побеждает силу. Для размыва бетонных личностных структур учись плавать не только под парусом Мажора, но и совершенного Минора. Впрыгнув в брюки, я рванул на почту. Теперь Джи едва поспевал за мной, оживленно комментируя возможный приезд загадочной сущности: – Это приглашение к эфирному танцу, которого заждался бедный истощенный "Кадарсис". Личность "Кадарсиса" уже поджаривается на огне событий – а теперь это позволит сущности вырваться из клетки. Норману, у которого украли в поезде индийский чемодан на колесиках, уже нечем чваниться. Подумать только: он единственный пал жертвой железнодорожного вора! А ты, совершив прорыв в тонкие миры, расплачиваешься теперь сопливостью и общим оцепенением. Молодцеватое жеребячество уже не бурлит в твоей груди. Там образовалась пустота, которую можно заполнить более тонкими субстанциями… На пороге почтамта я столкнулся со смиренной рожей Петракова. – Какие люди! – воскликнул он и, сняв фуражку, склонился в поклоне. – Что это с тобой? – удивился я. – Это порыв трепетной души, – произнес он и скрылся за углом. – Будь осторожен, – произнес Джи, – наступает время интриг бывшего матроса речного флота. Он пытается восстановить свой статус в ансамбле, после отчаянного запоя. Отправив телеграмму Джи улыбнулся печальной девушке за стеклянной перегородкой – и ее бирюзовые глаза засияли. – Теперь мы отправимся на рынок, – добавил Джи, поглядывая на меня. – Там можно исследовать всех жителей ближайших деревень. — 143 —
|