терял ни минуты; свои личные отношения и дружеские связи всецело подчинял интересам общественного блага. Все его беседы были только о благе Индии, и в них не было и тени лжи или неискренности. Он постоянно думал и говорил о нищете и порабощении Индии. Многие пытались заинтересовать его другими вещами, но он неизменно отвечал: - Делайте это сами, а мне позвольте продолжать свою работу. Я хочу свободы для Индии. Когда мы добьемся ее, можно будет подумать и о другом. На сегодняшний день этого достаточно, чтобы поглотить все мое время и энергию. Его благоговение перед Ранаде проявлялось на каждом шагу. Мнение Ранаде по любому вопросу было для него решающим и он часто его цитировал. Гокхале регулярно отмечал годовщину со дня смерти (или рождения, точно не помню) Ранаде. Так было и в период моей жизни у Гокхале. Кроме меня, в то время с ним были его друзья - проф. Катавате и помощник судьи. Гокхале пригласил нас принять участие в торжестве и поделился своими воспоминаниями о Ранаде. Он сравнил, между прочим, Ранаде с Телангом и Мандликом. Он превозносил чарующий стиль Теланга и величие Мандлика как реформатора. Вспоминая заботу Мандлика о своих клиентах, он рассказал нам анекдот о том, как однажды, опоздав на поезд, которым он обычно ездил, Мандлик заказал специальный поезд, чтобы вовремя попасть в суд, где должен был защищать своего клиента. Но Ранаде, говорил Гокхале, возвышается над ними своей разносторонней одаренностью. Он был не только великим судьей, но в равной степени и великим историком, экономистом и реформатором. Будучи судьей, он все же смело посещал заседания Конгресса. Все так верили в его прозорливость, что без обсуждения принимали предложенные им решения. Описывая умственные и душевные качества своего учителя, Гокхале испытывал бесконечное наслаждение. Гокхале ездил в те времена в экипаже. Я не понимал, какая была в этом необходимость, и однажды упрекнул его: - Неужели вы не можете ездить трамваем? Или это унижает достоинство — 218 —
|