|
Прежде чем перейти к описанию моей жизни у Гокхале, я хочу рассказать об инциденте, происшедшем в Индийском клубе. Приблизительно в это время лорд Керзон созвал дарбар. Некоторые раджи и махараджи из числа приглашенных на дарбар были членами клуба. Я всегда встречал их в клубе, одетых в прекрасные бенгальские дхоти, рубашки и шарфы. Отправляясь на дарбар, они надевали брюки, которые годились только для хансама, и блестящие ботинки. Мне было больно видеть это, и я спросил одного из них о причинах таких изменений в одежде. - Нам одним известно, насколько жалко наше положение. Только мы знаем о тех оскорблениях, которые нам суждено сносить, чтобы не лишиться богатства и титулов, - ответил он. - А что вы скажете об этих тюрбанах хансама и блестящих ботинках? - спросил я. - А есть ли разница между нами и хансама? - спросил он и добавил: - Это наши хансама, а мы - хансама у лорда Керзона. Если я не буду присутствовать на приеме, неприятные последствия скоро скажутся. Если же я приду в своей обычной одежде, это будет воспринято как оскорбление. Может быть, вы думаете, что я собираюсь говорить с лордом Керзоном? И не подумаю! Мне стало жаль этого столь откровенного человека, и я вспомнил еще об одном дарбаре. Он был устроен по случаю закладки фундамента Индийского университета, первый кирпич которого положил лорд Хардинг. На дарбаре, разумеется, присутствовали раджи и махараджи. Пандит Малавияджи специально пригласил меня, и я пришел. Я расстроился при виде махарадж, разодетых подобно женщинам - в шелковых пижамах и ачканах, с жемчужными ожерельями на шее, браслетами на запястьях, жемчужными и бриллиантовыми подвесками на тюрбанах. В довершение всего на поясах висели сабли с золотыми эфесами. Я чувствовал, что все это знаки не королевского достоинства, а рабства. Я думал, что эти символы бессилия они надели по своей воле, но мне сказали, что раджи обязаны надевать все свои драгоценности по случаю подобных церемоний. Я обнаружил, что некоторые даже не любят драгоценностей и никогда — 216 —
|