|
Плутарх часто характеризует себя как посвященного. То, что он нам здесь рисует, это условия жизни Миста. Человек достигает мудрости, посредством которой дух прозревает сначала призрачность чувственной жизни. Все, на что чувственность смотрит как на бытие, как на действительность, погружается в поток становления. И как это происходит со всеми прочими вещами в мире, так и с самим человеком. Он распадается перед своим собственным духовным зрением; его целостность разлагается на части, на преходящие явления. Рождение и смерть утрачивают свое исключительное значение, становясь лишь мгновениями возникновения и уничтожения, подобно всему происходящему. Высшее не может быть найдено в этой совокупности становления и уничтожения; его можно искать только в том, что поистине постоянно, что обращает взор к прошлому и провидит будущее. Найти это обращающее одновременно взор назад и вперед и составляет следующую ступень познания. Это и есть дух, который открывается в чувственном мире. Он ничего не имеет общего с чувственным становлением, он не возникает и не исчезает подобно чувственным явлениям. Тот, кто живет исключительно в мире чувственном, носит в себе этот дух сокрытым; тот же, кто прозревает призрачность чувственного мира, имеет его в себе, как явленную реальность. Достигший такого прозрения развил в себе новый орган. С ним произошло нечто подобное тому, что бывает с растением, у которого сначала были только зеленые листья, а потом является яркий цветок. Конечно, силы, которые создали цветок, уже лежали сокрытыми в растении еще до его цветения, но только во время цветения они выявляются. И в человеке, обладающем одной только чувственностью, скрыто заложены божественно-духовные силы, но только в мистике они суть явленная действительность. В этом заключается перемена, происходящая в мистике. Своим развитием он прибавил к миру уже существующему нечто новое. Мир сделал из него чувственного человека и затем предоставил его самому себе. Этим природа выполнила свою миссию. Исчерпано все то, что она сама могла сделать с живыми силами человека, но сами эти силы еще не исчерпаны. Они лежат, как бы зачарованные, в элементарном человеке и ждут своего избавления. Сами себя они не могут освободить; они исчезают в ничто, если человек не овладеет ими и не разовьет их, если не пробудить к действительному бытию то, что сокровенно покоится в нем. Природа развивается от наиболее несовершенного к совершенному. От неодушевленного она ведет существо через длинный ряд ступеней, через все виды живого, вплоть до чувственного человека. Этот последний в своей чувственности открывает глаза и осознает себя, как существо чувственно-реальное и изменяющееся. Но он ощущает в себе и силы, породившие эту чувственность. Силы эти не суть изменяющееся, так как само изменяющееся произошло из них. Человек носит их в себе, как признак того, что в нем живет нечто большее, чем то, что он может воспринимать чувственно. То, что может произойти из них, пока еще не существует. Но человек чувствует, что в нем вспыхивает нечто, сотворившее все, включая и его самого, и он чувствует также, что это нечто будет тем, что окрылит его на высшее творчество. Оно в нем, оно было еще до его чувственного появления, оно будет и после него. Человек создан им, но он способен охватить его и сам принять участие в его творчестве. Подобные чувства живут в мистике после посвящения; он ощущает вечное, божественное. Действия его должны стать звеньями в божественном творчестве. Он может сказать себе: я открыл в себе высшее "я", но это "я" переходит за пределы моего чувственного становления; оно было до моего рождения, оно будет существовать и после моей смерти. Оно было и будет творческим вовеки. Моя чувственная личность есть создание этого "я", но оно вместило меня в себя, оно творит во мне, я - часть его. То, что я отныне творю, возвышается над чувственностью. И моя личность является лишь средством для этой творческой силы, для этого божественного во мне. Так узнавал Мист о своем обожествлении. — 8 —
|