Месть еврея

Холодная дрожь охватила Гуго. Он опустил тело на постель, вложил в руки крест, поцеловал усопшую в лоб и вышел из комнаты. Сделав необходимые распо­ряжения, он отправился к себе в кабинет. Он был по­давлен, разбит, и чувство пустоты и страшного одино­чества щемило сердце. В течение этих месяцев постоянных забот он привык к Руфи, привязался к умирающей жен­щине, которую не удостаивал взглядом прежде, когда она жила с ним, исполненная любви и цветущего здоровья.

— Ах,— шептал он, сжимая руками свой пылающий лоб,— зачем было презирать положение, в которое ме­ня поставила судьба, и жаждать гордой женщины, от которой меня отделяла пропасть предрассудков?.. По­кой, счастье, даже собственного сына — я все оттолкнул от себя и остался одиноким с чужими детьми, из кото­рых один непременно проклянет меня когда-нибудь...

В день погребения, совершавшегося очень скромно, посыльный принес от неизвестного великолепную гир­лянду роз. Гуго догадался, кто прислал этот безмолв­ный прощальный привет усопшей страдалице, безвре­менной жертве несчастных обстоятельств и жестокости мужа. С горькой скорбью возложил он цветы на ее гроб...

VII

Прежде чем продолжить свой рассказ, бросим взгляд назад и сообщим о судьбе двух второстепенных лиц: Стефана, бывшего камердинера банкира, и Марты, прежней камеристки княгини Орохай.

Получив крупную сумму денег за свое предательст­во, они уехали в Вену, где обвенчались, а оттуда в пор­товый город. Там сели на корабль, отправляющийся в Новый Свет. Они были вполне счастливы, а обладание неожиданным богатством заглушило в них угрызения совести. Перед ними развертывалось счастливое буду­щее, которое обещало стать еще более блестящим, так как пробуждалась алчность.

Стефан уже не довольствовался тем, что он имел. Он мечтал сделаться миллионером, как Самуил Мейер, и во время переезда через океан выкладывал жене спеку­лятивные соображения, которые должны были в не­сколько лет увеличить их состояние раз в сто. Погло­щенные такого рода проектами, прибыли они в Нью- Порк и стали разыскивать Христофора Бехтеля — дядю Марты с материнской стороны, чтобы посоветоваться с ним как лучше устроиться и спекулировать в Новом Свете.

К крайнему неудовольствию они узнали от одного пивовара, друга и приятеля Христофора, что тот уже шесть лет как уехал в южную провинцию, где тогда открыли земли с золотой рудой. Увлеченный перспекти­вой быстрой наживы, Бехтель ликвидировал свои дела и уехал в Монтану. В письме своем к пивовару он сооб­щил, что купил участок земли и имел полную надежду на успех. Хотя со времени этих известий прошло около четырех лет, но мысль приобрести золотой рудник креп­ко засела в голове Стефана. Надо было только узнать, жив ли дядя Христофор и согласится ли он содейство­вать ему советами и своей опытностью для приобрете­ния выгодного участка. И он, не мешкая, написал дя­де письмо, в котором откровенно говорил о размере своего состояния, о желании искать золото и о наме­рении, если дядя это одобряет, поселиться с женой близ него. Ответ не замедлил, и дядя Христофор одобрил план своего нового племянника. Он сообщил, что у не­го самого обширный участок земли и множество дан­ных указывает, что в нем должно быть золото, но что средства не позволяют ему продолжать раскопки. В на­стоящую минуту он, расстроенный смертью жены и без­детный, оставил пока работы и открыл гостиницу, где живет с Андреем Шмитом, племянником своей покой­ной жены, который помогает ему в занятиях.