|
*…Как-то я принес ей букет роз — в знак очередного примирения. Вручаю их, стоя на коленях и читая стихи о любви. Оказалось, моя поза и цветы очень удобны для того, чтобы отомстить… За что? За то, что на прошлой неделе я пришел домой пообедать, а у нее ничего не приготовлено. А я на коленях, да еще голову наклонил вперед, поближе к ней, и щечку подставил для поцелуя. А вместо поцелуев, моя любимая, улыбаясь, взяла эти цветы и со всего размаха «звезданула» по подставленной щеке шипами, так что на целый год пропала охота к ней подходить. Ушел с работы. Зарегистрировал малое предприятие и стал ездить по командировкам за товаром да пристраивал их в магазины. Лишь бы только свою милую как можно дольше не видеть. А дома был дня по два-три, нос в бутылку — и все хорошо, деньги есть, пить есть на что. — А в этом случае злость на что пошла? — Что ни делай — все плохо. Я к ней — со всей душой, а мне — розами по физиономии. Да так, что след от шипов надолго остался. Как только появится желание купить цветы, вспоминаю этот случай. Беру теперь розы с мелкими шипами или вообще без них, а если что, то шипы срезаю. Береженого бог бережет. — Так за что я обиделся на жену сегодня? — Я хотел расправить, разбудить ее нежное тело. Все делал для того, чтобы у нее было хорошее настроение. Чтобы она была живая, активная, бодрая, нежная весь день, а она мне: «Ты чего, на комплимент нарываешься?» — А почему ее вопрос вызвал во мне такую обиду? — Когда я был маленький, часто прибегал к маме и защищал ее от пьяного отца. А мама, вместо благодарности, читала мне нотации: «Вот вырастешь, такой же будешь. Женщин за людей считать не будешь. Все вы мужики одинаковы: лишь бы залить свои шары да руками помахать перед бабой. Перед бабой — он герой, а случись что со мной, нападут на меня, к примеру, — сбежит, да еще им же накажет — покрепче ее, покрепче, чтоб подохла! Все вы мужики одинаковые, одним миром мазаны. Вам все одно...» * Или такое: отец лежит в луже на соседней улице пьяный. Односельчане его увидят, бегут ко мне, доложили — и быстрей наутек. Мне три-четыре года. Я тащу отца за голову на себе, а все остальное волоком по земле, а он еще упирается, матерится на всю улицу, орет. А я тащу себе. Дотащу до дома. Мать выскочит. Откуда у него силы брались? Ведь лежал наполовину мертвый. Вскочит, руками машет — и на мать! Ноги свои осторожно переставляет, руками достать ее хочет, а она домой пятится. И таким способом в дом-то сам заходит. Как только ногу переставит через порог, я опять его волоком, только за ноги — голова уже дома, а ноги в сенцах еще. Ну, а утром начинается: мать-перемать, такой-сякой, чего ты мне в очередной раз утопиться помешал, сейчас пойду свое горе утоплю в бутылке, а то голова и все тело болят, словно кто-то по мне на тракторе проехал. А это мать его так отдубасила, что сама рядышком спать легла: испугалась — помрет еще, потом отвечай за дурака. А я молчу... — 97 —
|