|
— Что случилось? — Я уже не паясничаю. — А-а, — раздраженно машет рукой Боровиков. — Ты смеяться будешь… А, на! — Он протягивает письмо, зажмурившись и отвернувшись, точно ожидая удара. — Чего это я буду смеяться? — успокаиваю его, беря листок. «Дорогой Володя! Получил Ваше письмо, и оно очень тронуло меня. Сразу же должен сообщить, что, конечно, с таким здоровьем принять в космонавты Вас не могут…» Поднимаю на Володю удивленные глаза и не могу не нарушить обещания — улыбаюсь. Никогда не ожидал, что Боровик может отчебучить такую глупость! Володя так покраснел, что взмок лоб. «Но Вы не огорчайтесь, — читаю дальше. — Даже из тех, у кого отменное здоровье, далеко не каждого желающего зачисляют в отряд космонавтов. Перечитывая Ваше письмо, я вновь и вновь убеждаюсь, что Человек станет властелином Вселенной! И то, что Вы, находясь в столь трудном положении, обратились к нам с такой просьбой — это очень здорово и делает Вам честь. («Деликатный дядечка», — думаю я.) Читая Ваше письмо, я не жалел Вас, потому что Вы, чувствуется, сильный человек и в жалости не нуждаетесь. И письмо Ваше было написано — это тоже чувствуется — из желания быть полезным людям. И не Ваша вина, что Вы не можете претворить в жизнь свои высокие побуждения. Я не утешаю Вас. Положение Ваше серьезно. Однако уверен, что все испытания Вы встретите, как и прежде, с честью. Володя, напишите, пожалуйста, как пройдет операция у Вашего друга Овчарова, и вообще держите меня в курсе. Я рад, что познакомился, хотя и заочно, с вами — мужественными парнями. От всей души желаю вам скорейшего выздоровления. Крепко жму ваши руки. А. Лебединский» Дочитав письмо до конца, чувствую, что, кроме деликатности, в письме промелькнули и серьезные нотки… Вспоминаю, как с неделю назад Боровиков дня два что-то писал, зачеркивал, снова переписывал… — Володя, дай черновик. Гляну, чем ты покорил этого дядьку. Боровиков достает из тумбочки три тетрадных листа, не глядя, подает: — После покаялся, что послал, да поздно было. Володя писал: «Здравствуйте, уважаемый профессор Лебединский! В журнале я прочитал, что Вы занимаетесь подбором кандидатур в отряд космонавтов. Мне самому моя идея кажется фантастической, и Вам, наверно, письмо это покажется смешным и глупым, но я все равно решил написать. Мне ведь неизвестна программа космических исследовании, возможно, она значительно шире, чем мы думаем. Может быть, планируется изучение воздействия космоса на все живое и неживое, здоровое и нездоровое? Валентина Терешкова, когда писала Вам письмо, чтобы записали в космонавты, тоже не надеялась на положительный ответ. (Дальше Володя писал о своем состоянии, о Медынцеве, о том, что должны оперировать меня.) Если операция у Овчарова пройдет удачно, тогда и меня прооперируют. А умрет Овчаров — меня оперировать хирург уже не будет. Ему просто не разрешат. Вы врач, понимаете. — 41 —
|