|
Кажется, Доктор в Париж не поедет. Его положение тяжёлое. Температура выше 38°. Притом приходится ему жить в таких условиях! Он отправил навстречу Рериху в Париж письмо, где описывает своё состояние. У Доктора только что умерла мать. Что ещё за переживания нас ожидают?! Свершается великая мировая политика. Битвы. Катастрофы. Смуты. Ненависть. Крушение духовного идеализма. В сердце всё отдаёт болью. 6 марта Вчера я посетил Доктора, после двух недель. Не хотел его тревожить. Его положение теперь чрезвычайно тяжёлое. Откровенно говоря, он на критическом пороге. Дома царствует тишина и отчаяние. Никто, за исключением трёх членов Общества, не знает истинного положения Доктора. Оттого и понятно настроение родственников. Меня поразило, насколько он похудел. Кости обтянуты кожей. Лицо впалое, удлинилось, белая борода, однако облик его как бы излучает свет. Он говорит, что дошёл до последней черты. Дальше идти невозможно. Он уже три недели в состоянии, о котором обычная медицина считает, что нет совершенно никаких надежд на выздоровление. Вначале хотелось есть, был аппетит. Но затем у него появились видения, которые запрещали всякую пищу, кроме тарелки супа и полстакана пшеничных зёрен. И лекарства запрещены, кроме мускуса. Было видение, отметающее все лекарства и указывающее на изображение Учителя. Эти указания он решительно выполняет. Но теперь пропал всякий аппетит. Конечно, домашним он ничего не рассказывает. Он чувствует, что всё это дано ему как самое трудное испытание. Поначалу было на душе неспокойно. Но он прочёл в «Сердце» слова: «Позвольте довести себя до края бездны».[43] Только тогда можно вырасти, подняться, когда идёшь сквозь тяжелейшие страдания, когда ставишь на карту всё! Тогда наступил покой. Теперь – полное спокойствие и полное доверие Учителю. Н.К. ответил на письмо Доктора, но именно о его болезни написал мало. Значит, указ: справься сам, доверься Высшей Воле. По ночам температура доходит до 39°. Тогда трясёт лихорадка и мучает бред. Это очень мучительно. Рассказывает об этом, и подступают слёзы: «Меня может спасти только чудо, – заканчивает он. – Не думай, что легко подняться вверх», и говорит мне: «И тебя, если хочешь подняться, горькая чаша не минует». Спрашивает и обо мне, и о семье. Ещё раз советует нанять служанку, иначе на домашние дела уйдут все творческие силы. Я это знаю, но нелегко решить финансово. И моего друга в некоторые дни мучает такая усталость. Давно задумал взяться за монографию о Рерихе. Но держал меня труд о Тагоре. Думаю, не следует ли для начала перевести книгу Дювернуа[44]. Доктор говорит, чтобы пока с этим повременить. События сами выдвинут её необходимость. Насильно невозможно публику заинтересовать Рерихом. Пока к Лиге Культуры тоже подойдут немногие, но главное, чтобы была возможность сотрудничать. — 62 —
|