|
Шофер — высокий, стройный курд с иссиня-черными волосами и совершенно зелеными глазами — вел машину отчаянно. Он сидел за рулем, туго опоясанный патронташем с двумя запасными автоматными магазинами. Нас вез на север пешмерга — боец отрядов Муллы Мустафы Барзани. Я провел заполненную до отказа впечатлениями неделю, встречаясь с Барзани, его сыновьями, членами политбюро и ЦК ДПК, многими, многими простыми пешмерга. Они говорили о главном — о путях решения проблемы, которая уже стоила стольких жертв и лишений народу Ирака. И если первые две поездки в Иракский Курдистан носили, в общем, ознакомительный или чисто журналистский характер, то последующие все больше стали походить на посредническую миссию. Перед третьей поездкой я встретился в Багдаде с Саддамом Хусейном, которого назначили представителем иракского руководства для «ведения дел» с курдами. Не занимая еще главных позиций в руководстве, Саддам Хусейн рассматривал решение курдского вопроса как трамплин для своего выдвижения. Это создавало неплохую предпосылку для попытки полноценной автономии курдов в рамках Ирака. Такую мысль разделял и исполняющий обязанности советского посла в Багдаде Ф.Н. Федотов. И неслучайно в беседах со мной Саддам Хусейн подчеркивал конструктивность своей позиции и даже просил передать Барзани, что готов сделать очень многое, чтобы привести отношения между арабами и курдами к урегулированию. Так, в беседе, состоявшейся 23 января 1970 года, он говорил о необходимости диалога с «братьями из руководства Барзани», «чтобы договориться о настоящей гарантированной автономии курдов». И единственная проблема, по его словам, которая может помешать этому, — это кризис доверия. «За прошедшие годы столкновений, вражды не несет полной ответственности ни партия „Баас“, ни Барзани, — сказал Саддам Хусейн. — Но пролилась кровь, и для того, чтобы восстановить доверие, необходимо при наличии добрых намерений изолировать те лица или группировки, которые стоят на экстремистских позициях с двух сторон». Такие заверения располагали к оптимизму и положительному отношению к самому Саддаму, тем более что он подчеркнул заинтересованность в том, чтобы я регулярно посещал Курдистан. Можно считать, что с 1966 по 1970 год я был единственным советским представителем, который регулярно встречался с Барзани. Летом жил в капере — шалаше, зимой — в землянке. Со мной в поездках были и Виктор Викторович Посувалюк, и Олег Герасимович Пересыпкин, но миссия возлагалась на корреспондента «Правды». Делал все, чтобы сблизить стороны. Помогали влиять на Барзани уже упомянутый мной Сами (настоящее имя — Мухаммед Махмуд Абдаррахман) и Махмуд Осман, известный под именем доктор Махмуд, — тогда два члена политбюро ДПК. Доктор Махмуд действительно был врачом, получил высшее медицинское образование, оказывал помощь больным, шутил, что его «знак зодиака» — шприц и винтовка. — 250 —
|