|
Проводив дам, Варя вернулась в гостиную. Маша сидела на прежнем месте, мечтательно уставившись в противоположную стену. — Зачем ты бахнула про Аверьяна Леонидовича? — недовольно сказала Варя. — Очень им надо знать, кто чей сын. — Надо всегда говорить правду, — отрезала Маша. — В мире и так слишком много лжи. — Или молчать. Особенно когда разговаривают старшие. Маша недовольно повела плечиком, перебросила косу на грудь, потеребила ее и надулась. — Прости, — улыбнулась Варя. — Просто мне не нравится эта Елизавета. По-моему, она злючка. Пойду-ка я посмотрю, что там поделывают мужчины. Она пришла вовремя: мама недаром говорила, что женское сердце — вещун. Красный, взлохмаченный Владимир покачивался перед Беневоленским и кричал: — Вы забываетесь, милостивый государь! Да! Забываетесь! — Я не дам вам больше ни глотка, — негромко говорил Аверьян Леонидович. — Вы непозволительно пьяны. — А как вы смеете? Да! Как вы смеете мне ук-казывать? Кто вы такой? Вы штафирка! Шпак! А я — военный! — Пусть пьет, — благодушно улыбался тоже изрядно хвативший Федор. — Напьется — уснет, а мы будем говорить. С Елизаветой… — Не сметь о благородной женщине! — кричал юнкер. В кресле уютно спал Сергей Петрович, изредка морщась от громких воплей. Варя сразу поняла, что уговорами действовать бесполезно. — Федор и Владимир — в баню! — резким, как у отца, голосом скомандовала она. — Чтоб к чаю были трезвыми! Позор! Федор, выведи его, или я кликну людей. — Идем, возлюбленный брат мой, — сказал Федор. — Идем, идем. — Я — офицер! — объявил Владимир в дверях. — Я презираю шпаков. Братья вышли, с грохотом скатившись по лестнице. Варя робко глянула на невозмутимого Беневоленского и почувствовала, что краснеет. — Бога ради, извините его, Аверьян Леонидович. Он не ведает, что творит. — Господь с вами, Варвара Ивановна, — улыбнулся Беневоленский. — Молодо-зелено. Что нам со старичком делать? Оставить в кресле? — Я пришлю их кучера, пусть отведет в спальню. Они спустились с лестницы и, минуя комнаты, сразу вышли в сад. Пройдя немного, Варя вдруг остановилась и взяла Беневоленского за руку. — Это возмездие, Аверьян Леонидович. — Что? — не понял он. — Это возмездие, — убежденно повторила она, глядя на него странными расширенными глазами. — Вы верите в возмездие? — Не стоит принимать близко к сердцу обычную юношескую глупость, — сказал он, помолчав. — Все естественно, все закономерно, и все очень просто. Не ищите предопределений там, где их нет. — 66 —
|