|
– Гляжу, но ничегошеньки не вижу… – Поют вроде? – удивилась Феничка. Надя прислушалась. Где-то впереди – почему-то казалось, что из-под земли – негромко, но очень серьезно, будто молитву, и в самом деле пели: «Очаровательные глазки, очаровали вы меня…», и слышались переборы гитары. «Молодые приказчики, – подумалось Наденьке. – И песня по их вкусу, и гитара – любимый инструмент». И сказала: – Хорошо поют. С чувством. – У нас народ – с пониманием, – с ноткой непонятной гордости отметила Феничка. Она решительно обогнала свою спутницу, прошла немного и остановилась. – Да вон где поют. Под обрывом, барышня. – Никаких барышень, – еще раз строго сказала Надя, подойдя к обрыву. Внизу, под обрывом, повсюду светились огоньки костров, в свете которых смутно виднелись людские фигуры. Возле самого яркого их было значительно больше, и именно оттуда доносилось слаженное пение. – Люди, – с удивлением отметила Надя. – А почему – здесь? Прячутся, что ли? – В затишке, – пояснила Феничка. – Ветерок-то прохладненький. И от солдат подальше. – Каких солдат? – А тех, которые подарки охраняют. Народ московский боек. Нам без солдат никак невозможно, озорничать начнем. – Спустимся к ним, Феничка. У Наденьки было радостное ощущение, что ей уже удалось заполучить материал для рассказа об извозчике Степане, трое суток не слезавшем с облучка, и очень хотелось послушать других людей с другими историями. «Вот Василий Иванович удивится! – весело думала она, осторожно, с помощью горничной спускаясь вниз, под обрыв. – И никаких вопросов задавать не придется, сами все расскажут. Утру нос великому корреспонденту!..» – Здравствуйте, – сказала она, приблизившись к костру. Ей никто не ответил, потому что звучали завершающие аккорды незамысловатого мещанского романса. Но как только песня закончилась и исполнители удовлетворенно вздохнули, к девушкам обернулся гитарист, сидевший на перевернутой вверх дном ивовой корзине. В отсветах пламени мелькнули фатовские усики и лихо сбитая набекрень суконная фуражка, украшенная аляповатой бумажной розочкой. – С доброй ночью вас, девушки любезные. – Он сверкнул белоснежной улыбкой. – И вы, стало быть, за царскими кружками? Так милости просим к нашему огоньку. – Поиграй еще, Ванюша Петрович, – донесся женский голос из темноты. – Задушевное да сердечное. – С нашим полным удовольствием, – отозвался гитарист, тут же выдав ловкий гитарный перебор: ему, видимо, нравилось быть в центре внимания. – Ну-с… — 301 —
|