|
– А почему же не в Московский? – Н-не знаю. Может быть, и в Московский. – Ваня помолчал, добавил решительно: – Я Москвы совершенно не знаю. А в Петербурге бывал два раза. – Тетю, значит, до сей поры не навещал? – подозрительно отметила Феничка. – Нет, что вы, – смутился недавний гимназист. – Как можно, остановился у нее… – Мы вам покажем Москву, – улыбнулась Надя. – И начнем с Кремля. На Красной площади и в Кремле шли особенно напряженные работы, поскольку именно здесь и должно было происходить таинство Священного Коронования. Строили помосты и переходы, готовили иллюминацию, громоздили деревянный слив в Москву-реку с Тайницкой башни. В некоторые места вообще не пропускали, но главное показать Ване Каляеву все же удалось. А когда вышли к Манежу через Троицкие ворота, Наденька решительно объявила: – Сегодня вы обедаете у нас, Ваня. – Что вы! – растерялся юноша. – Мы так мало знакомы и… и мундир у меня… – У нас принимают не по мундиру, – улыбнулась Надя. – Феничка, возьми лихача. Лихач и особняк, возле которого Наденька велела остановиться, настолько потрясли Ваню, что он окончательно сник. А тут еще – швейцар, дворецкий, прислуга в ливреях… – Я представлю гостя сама, Евстафий Селиверстович. Зализо невозмутимо принял потрепанную фуражку, предупредительно открыл двери. – Мой друг, нижегородский дворянин Иван Каляев, – с некоторым вызовом объявила Надежда. – Рад познакомиться, – серьезно сказал Роман Трифонович, крепко, как всегда, пожимая руку молодому человеку. – Иван… простите, не знаю отчества. – Ваня. – Здравствуйте, Ваня, – чересчур вежливо улыбнулась Варвара. – Извините, отдам кое-какие распоряжения. И вышла, полоснув взглядом по лицу сестры, сияющему непонятным озорным торжеством. – Садитесь, Ваня, садитесь, – с искренним радушием говорил Хомяков. – Вина, сигару? – Нет… То есть… нет. – Позвольте оставить вас одних, – сказала Наденька. – Встретимся за обедом. – Да вы не смущайтесь, Ваня, – добродушно улыбнулся Роман Трифонович, когда Надя ушла. – Здесь не кусаются, а лишних за столом не будет, так что располагайтесь как дома. Признаться, люблю ваш Нижний, ежегодно бываю на ярмарке… Пока в гостиной происходил мужской разговор, на втором этаже особняка состоялся разговор женский. – Мне надоело это беспрерывное и, извини, бестактное фраппирование, Надежда. Ты бесконечно избалована и непозволительно эгоистична. — 270 —
|